Очарованная вальсом - стр. 29
Ванда, не дослушав согласительной реплики баронессы, вскочила на ноги.
Как ей хотелось потанцевать! Звучала мазурка, главный танец на обычном бале, после которого кавалер вел даму ужинать в боковые залы и мог оказать ей особые знаки внимания и даже признаться в любви! Обычно у дам в бальной книжечке танцы были расписаны, и они заранее знали, с кем и когда танцуют. Но сейчас был не обычный бал, а бал-маскарад… И танец давал возможность оказаться в гуще танцующих. Ванда отдалась музыке и движению. А оказавшись на середине зала, она сразу заметила черный, в серебряных звездах плащ. Плащ был слегка распахнут, и под ним белел мундир со сверкающим бриллиантами орденом!
Ванда, влекомая радостью этой «находки», выскользнула из рук партнера и стала, лавируя между парами, пробираться к месту, где она заприметила звездный плащ. Его обладатель стоял в одиночестве и наблюдал за толпой.
Ричарду было неудобно в тесноватом ему мундире, и он сожалел, что согласился на весь маскарад, хотя после ужина за ним осталась возможность развлечься на свой лад в одиночестве, вкусив отменных блюд и изысканных вин.
Император Франц был баснословно щедрым хозяином. Конгресс обойдется ему в целое состояние – попробуйте-ка несколько недель содержать в своем дворце пять государей, двести шестьдесят глав самых влиятельных семейств Европы, да еще орду второстепенных князей, посланников, дипломатов со всеми их свитами. Каждый день к обеду накрывалось сорок столов.
Но в такие вечера, как сегодняшний, потчевали не только тех, кто жил во дворце, а и толпу посторонних гостей, кто был приглашен на банкет перед балом. Ричарду никогда не нравились многолюдные шумные сборища, не было исключением и сегодняшнее. Не добавило ему радости также и то, что за столом его посадили не рядом с Екатериной, как он на то рассчитывал, а между двумя дамами, ни одна из которых его не заинтересовала даже в малейшей степени.
После ужина, которому, казалось, не будет конца, Ричарду предстояло ввести в заблуждение русскую императрицу Елизавету. Он пытался пробудить в себе к ней сочувствие, зная о том, как пренебрегает ею царствующий супруг, однако вместо этого обнаружил, что внутренне симпатизирует ее неверному мужу.
Даже в юности Елизавета не была столь же обольстительной, как невероятно, ослепительно красивая дочь польского вельможи, линчеванного варшавской толпой за его желание сблизить Россию и Речь Посполитую, прекрасная до совершенства Мария Нарышкина, маленькой девочкой увезенная с матерью из Польши в Россию по приказу Екатерины II. Куда было до нее Елизавете! Теперь та стала и вовсе непривлекательной – потолстела, лицо расплылось, покрылось пятнами и бугорками. Умной она тоже не была и мало соответствовала своему высокому положению.
Она, несомненно, была одинокой – не могла таковою не быть, – но не делала никаких попыток обзавестись своим кругом и не любила появляться на людях, неохотно посещая лишь те торжества и церемонии, на которых обязана была присутствовать по протоколу.
В таком вот мрачном расположении духа, одетый в царский мундир и черный с серебром плащ, Ричард спустился по лестнице в бальный зал. Выйдя из спальни царя Александра, он с некоторым удивлением отметил, что стоявшие возле дверей охранники молча пропустили его, лишь мельком окинув «его величество» взглядом. Пока он шел по коридору, встречные низко кланялись ему или делали реверансы – похоже, действительно никто не смог догадаться, чье лицо скрыто под маской.