Обсидиановая бабочка - стр. 15

– Как ты допустил, чтобы дело так далеко зашло? Как ты позволил Теду сделать предложение?

Он долго молчал, и я уже решила, что ответа не будет. Мы шли молча по солнцепеку, но в конце концов он сказал:

– Не знаю. Думаю, в какой-то вечер я слишком увлекся своей ролью. Настроение было подходящее, и Тед сделал предложение. Наверное, я на секунду забыл, что жениться придется мне.

Я глянула на него искоса:

– Ты за эти полчаса нагрузил меня личным так, как никогда за целых пять лет, что я тебя знаю. Ты всегда так болтлив, когда работаешь на территории Теда?

Он покачал головой:

– Я знал, тебе не понравится, что Донна сюда втянута. Но не представлял, насколько бурно ты отреагируешь. Поэтому для сохранения мира должен был обо всем тебе сказать.

Мы шагнули с тротуара, оба улыбаясь, и я помахала Донне. А сквозь улыбку произнесла, подобно чревовещателю:

– Мы с тобой так хорошо друг друга знаем, и каждый из нас будет очень тосковать по другому, но все равно мы готовы спустить курок. Как такое может быть? Я знаю, что это так, но все равно не могу понять.

– А не достаточно знать, что это правда? Тебе непременно нужно объяснить? – спросил он, пробираясь между машинами в сторону Донны.

– Да, мне нужно объяснение.

– А зачем?

– Затем, что я женщина.

Это его рассмешило, он прерывисто хохотнул, а у меня сердце прихватило, потому что я по пальцам одной руки могла пересчитать, сколько раз Эдуарду приходилось удивленно смеяться. Я ценила этот смех, в нем звучало что-то от того Эдуарда, который был лучше и моложе. Интересно, одна ли я могу вызвать у него этот смех? Почему же мы тогда так спокойно говорим, что прикончим друг друга? Нет, мне мало знать, что мы на это способны. Здесь должно быть какое-то «почему», а сказать, что оба мы монстры или социопаты, – этого объяснения мало. Мне мало.

Донна довольно косо поглядела на меня, когда мы подошли. Она демонстративно поцеловала Эдуарда, а когда он поставил чемоданы, устроила шоу еще эффектнее. Они целовались, обнимались и тискались, как пара подростков. Если Эдуард и делал это с неохотой, то виду не подавал. Он даже шляпу снял и слился с Донной, будто был донельзя рад.

Я стояла, прислонившись к автомобилю на расстоянии вытянутой руки от них. Если они хотели остаться наедине, могли снять номер. Поцелуи продолжались так долго, что я уж думала было многозначительно поглядеть на часы, но сдержалась и решила, что достаточно будет просто стоять, прислонившись к машине, со скучающей физиономией.

Эдуард оторвался от Донны со вздохом:

– После вчерашней ночи я не думал, что ты успеешь так по мне соскучиться.

– Я всегда по тебе скучаю, – ответила она, пересиливая страстное придыхание, смешанное со смехом. Повернулась ко мне, все еще обхватив Эдуарда жестом собственницы. Глядя на меня в упор, она сказала: – Извини, я не хотела тебя смутить.

Я оттолкнулась от машины и встала прямо.

– Меня трудно смутить такими пустяками.

Счастливое сияние ее глаз сменилось яростным огнем, показывающим готовность к обороне.

– А чем тебя можно смутить?

Я покачала головой:

– Это мне подставка для реплики: «Тем, чего тебе не хватает»?

Она оцепенела.

– Донна, не волнуйся. Я ни сейчас, ни раньше никогда не интересовалась… Тедом в романтическом смысле.

– Да я и не думала…

– Донна, не надо. Давай поступим по-настоящему оригинально – будем честными. Ты беспокоилась насчет меня с Эдуардом… Тедом, – быстро поправилась я, – почему и устроила мне этот показ подросткового тисканья. Донна, от меня свою территорию метить не нужно. – Я зачастила, чтобы она не заметила ошибку в имени, но она ведь заметила, и Эдуард заметил. – Тед слишком похож на меня, чтобы мы даже подумали о романе. Это было бы вроде инцеста.