Обратная перспектива - стр. 25

Одним вечером я услышала, как она всерьез обсуждала с кем-то вопрос моего полового созревания, и когда прозвучала фраза про «возраст согласия», я чуть не поперхнулась диетической колой, облив футболку и стол, за которым сидела. К счастью, ситуация с Норой и ее подругами ускорила процесс вмешательства социальных служб, и мне не пришлось столкнуться с самой чудовищной стороной личности Генриетты.

Но это вовсе не значит, что я не приду за ней, когда закончу с остальными.

Переключив экран, я оставляю трансляцию с камеры в ее доме болтаться в углу монитора и снова открываю поле для ввода поискового запроса в даркнете. Вот уже несколько месяцев я безуспешно пытаюсь найти хоть какие-то зацепки, но все, что получаю, – старые файлы и фотографии, которые предпочла бы стереть из памяти.

Вот, пятнадцатилетняя, я стою, облаченная в небесно-голубое платье, расшитое бисером, мои волосы еще длинные и спадают на плечи мягкими волнами, и на моих губах играет одна из тех редких улыбок, которые не продиктованы ничьими наставлениями. Ким и Руми рядом со мной такие же красивые и смеющиеся над чем-то, что говорил фотограф. Но ему было не обязательно заставлять нас улыбаться, мы были так счастливы в своем неведении, верили, что настоящие ужасы позади.

Я изучаю лица тех, кто стоит позади нас, и подавляю желание распечатать фото, чтобы выжечь им глаза, всем семерым. Но это не потушит пожар у меня внутри и не сотрет воспоминания. Ничто не поможет, даже моя месть в конечном итоге рискует закончиться чувством опустошения, но я все равно сделаю то, что задумала, потому что в противном случае это будет съедать меня до конца дней.

Дверь в мой кабинет резко распахивается, и на пороге появляется высокая фигура с растрепанными светлыми волосами, красные глаза изучают меня меньше пары секунд.

– Что ты здесь делаешь?

Один нелепый вопрос оставляет меня застигнутой врасплох, в основном потому, что на моем языке вертится точно такой же, учитывая, что перевалило за полночь и в офисе уже не должно быть людей.

– Это мой кабинет, – говорю, выгибая бровь.

Линкольн делает шаг к моему столу, и холод пробегает по спине. Если брошусь стучать по клавиатуре, закрывая окна, он поймет, что я не просто так задержалась, но, если продолжу сидеть здесь, рано или поздно он увидит, над чем я в действительности «работаю».

Еще один шаг.

– Уже поздно.

– Ты такой наблюдательный.

– Рабочий день окончен, отправляйся домой, Наоми. Мне нужны продуктивные сотрудники, а не подобие зомби.

– Мило, что ты заботишься о своих кадрах, но я не стреляю в людей и не занимаюсь ничем важным, так что недосып никак не повлияет на мою способность раскладывать пасьянсы.

В основном за меня говорит обида, я знаю, что это с его подачи Уэйд не дает мне настоящих заданий.

– Пока что ты только и делаешь, что споришь как капризный ребенок, докажи, что достаточно взрослая для серьезной работы.

«Я могу показать тебе, как засунуть свое эго себе в задницу», – фраза, которую не говорю вслух.

Он облокачивается на стол, нависая над монитором, и мое сердце почти выпрыгивает из груди. Взгляд Линкольна пробегает по моей шее, останавливаясь на точке пульса, я пытаюсь дышать ровнее, скрывая свое волнение.

– Знаешь, думаю, ты прав, – щелкаю парой клавиш, блокируя экран, и пинаю системный блок, отключая питание. На нем стоит защита, так что это хоть и варварский способ сказать «до свидания», но вполне безопасный и самый быстрый. – Вот, я иду домой, смотри, – выдавливаю милую улыбку, пока собираю вещи, но меня так и подмывает спросить, какого черта он сам задержался до ночи. Насколько я знаю, обычно Линкольн уходит одним из первых.