Обращение в слух - стр. 34

– Смотрите, вообще не режется, такой мягкий…

Подошёл Эрик и, по очереди показывая на каждую булочку, с важностью перечислил сорта: «Le pain Gros-de-Vaud… Le petit pain complet… La brioche… Le petit pain au canneberges… Le petit pain au lait…»

– Оле, оле-оле-оле, – подхватил Дмитрий Всеволодович.

– Pain au lait – всего только «молочный хлеб», – пояснил Фёдор.

– А, ну да, кафе о-ле[13], знаем-знаем. «Пан о-ле»?..

– Нет-нет, – улыбнулся Фёдор: – «пан» – это в комиксах стреляют: pan-pan!..

– Ну ясно, по-английски брутально: «бэнг-бэнг», а по-французски – на цыпочках, губки поджали: «пан-пан»… Ну а как тогда? «Пен»?

– Нет, peine – горе, страдание, ноша, тяжёлый труд… Pain, pain.

– Ишь как, от хлеба шаг влево, шаг вправо – то стреляют у вас, то страдают. «Пэн». «Пэн»?

– Ну, примерно. Да, – сдался Фёдор. – Le pain.

– Так! – скомандовал Дмитрий Всеволодович. – Устраиваем дегустацию «пэн»! Все навострили свои вкусовые сосочки! Начинаем с большого. Как, он говорил, называется этот большой?

– Признаться, забыл… – огорчился Фёдор. Эрик уже ушёл. – Pain gros… а дальше…

– Нормально, «пэн гро». Ань, с тебя начинаем, «пэн гро»!

– Я не ем хлеб, ты знаешь, – шикнула на мужа Анна.

– Да кро-ошечку! Я ж тебя не заставляю слупить целый батон – кусочек, для вкуса…

Анна отщипнула ногтями действительно крошечный кусок хлеба и аккуратно его разжевала.

– Эм… Корочка горьковатая, грубая… в целом приятно. Простой хлеб, крестьянский. Пахнет трудом. Мужской хлеб. Честный парень, с мозолистыми руками…

– Отлично! – щёлкнул пальцами Дмитрий Всеволодович. – «Пэн гро» – честный крестьянский парень! Федя, вы? Эта булочка как называется?

– Это petit pain complet, – отвечал Федя. Игра ему нравилась. – Хлебец из муки complète… я не знаю, как правильно сказать по-русски – из… «полной» муки?

– Из «цельной», – поправила Анна. – Мука бывает «цельная».

– Цельнозерновая, – уточнил Дмитрий Всеволодович. – Нерафинированная. Ну, ну, ну?

– Вы знаете, корочка не такая толстая, как у pain gros, и… когда её пережёвываешь, появляется определённая сладковатость… Но, главное, здесь много разных семян, различных размеров: побольше, поменьше…

– Побольше – подсолнечник, – определила Анна на глаз. – Поменьше – лён.

– Спасибо. И вот, когда разгрызаешь – сначала вкус больших семечек, потом маленьких… В отличие от простого pain gros, здесь вдумчивое, содержательное жевание… Жевание как процесс: ты в него погружаешься…

– Гениально! – поставил точку Белявский. – «Пэн гро» – простой парень, «пэн с семечками» – сложный процесс. А я, с вашего рарешения, пробую «оле-оле»…

Внешне – круглая булочка, с блестящей корочкой, и похожа она… а похожа она на попу! Круглая попа. Немножко мятая, правда, но аппетитная стра-ашно… м-м-м!.. вкус ужасно знакомый, как в детстве после уроков… молочный батон – за шестнадцать? Кажется, за шестнадцать копеек… Счастье! Знаешь, Ань, у тебя парень, а у меня – пухленькая блондинка, на щеках ямочки, простая-простая, но радости – море! Тут всё проще, чем ваш «комплэ», никаких семечек, никаких сложностей, всё ясно сразу: но жрать её хочется до бесконечности… Чистая радость!.. Вот только зубы немного вязнут…

– Какое, оказывается, эротическое занятие дегустировать хлеб, – вскользь заметила Анна.

– А ты думала! Хлеб – дело такое… живое… Что скажет Энигма?