Обожженные изменой. Только позови! - стр. 9
– Думаю, СК заберет дело к себе и свяжет его с моей текущей деятельностью, – замечаю глухо.
– А, ну если так, – с облегчением выдыхает Генка. Вернувшись на кухню, торопливо собирает бумаги, официально приносит извинения Василисе и смывается из квартиры.
– Спасибо вам, – шепчет девчонка. – Если бы не вы, меня бы забрали, – всхлипывает горько. – Я не знала. Не видела ничего. Пока Анна Григорьевна в дверь не позвонила…
5. Глава 4
– Разберемся, – киваю я. Ясен пень, Василиса не при делах. Где бы она гранату достала, и как бы ее прицепила. Тут специалист действовал, и наверняка не один. Пугают меня. Зря стараются. Я и так пуганый. – А где Степа? – оглядываюсь по сторонам.
– В спальне, плачет, – всхлипывает Василиса и со всех ног кидается к сыну. Подойдя к открытой двери, замираю в проеме.
– Мама, мамочка, – рыдает мальчишка, прижимаясь к ногам матери. – Я думал, они тебя арестуют, и я останусь один.
Вот он – страх маленького человечка, очень беззащитного и уязвимого.
– Борис Николаевич вовремя вмешался, – гладит сына по спинке Василиса. И сама чуть не ревет. Бедная баба. Непутевая какая-то, легкомысленная. Приглядеть надо за ней. А то еще вляпается в историю.
– Степа, пойдем, посмотрим, как гранату будут обезвреживать, – предлагаю ребенку, стараясь отвлечь. А то так до китайской пасхи рыдать можно.
– Правда? Можно посмотреть? – утерев слезы, в восхищении смотрит на меня мальчик. – А я думал, никого не пускают.
– Нам разрешат, – улыбаюсь я и тут же замечаю встревоженный взгляд мамаши.
– Борис… Николаевич… – вскидывается она. Замирает в ужасе. И глаза, твою мать. Какие-то они у нее говорящие.
– Все нормально будет, Василиса Анатольевна, – подмигиваю небрежно.
– Нет… Мне страшно. Степа – моя жизнь. Пожалуйста, не надо, Борис Николаевич, – умоляет она.
– Не будем, – улыбаюсь ей. И неожиданно понимаю, что хочу сделать. Поцеловать. Защитить. Да ну на фиг! Я ее сегодня только впервые увидел!
«Идиотизм какой-то! Оголодал ты, Боря. Надо найти кого-нибудь вместо Анечки и вдуть», – ругаю сам себя, украдкой разглядывая Василису. Красивая. Утонченная. Попа упругая, как орех. Такую девочку любить надо. Преклоняться. А я, охломон, не умею. Даже с какого боку подойти – не знаю.
– Ты где там застрял, Зорро? – окликает меня Гена. Вот спасибо! Понимаю, что я сейчас не при исполнении, и весь двор знает мое погоняло со времен детского сада. Но теперь, когда на губах Василисы расползается улыбка, мне любого прибить охота.
– Иду, – откликаюсь резко.
– Можешь не спешить, все уже обезвредили. Только в акте распишись, бро, – глумится майор. И мне почему-то хочется всечь ему в будку.
– Благодарю! – протягиваю руку саперам.
– Как тебя так угораздило, Зорин? – роняет старший по званию.
– Разберемся, – киваю ему. Мажу взглядом по соседской двери и замечаю высунувшуюся любопытную мордашку Степана.
– Борис Николаевич, вот вы где! – радостно окликает он, когда все расходятся. – Мама шарлотку испекла. Вы любите шарлотку? Я очень люблю! – бесхитростно признается Степан. В глазах плещутся нетерпение и любопытство. – Мама редко печет. Она занята. А мне так нравится. Вкуснее маминой шарлотки нет ничего, – выдыхает со знанием дела.
– Да ну? – улыбаюсь я. Но заходить не спешу. Но и уйти к себе уже не получится.