Оборотни Эдинбурга. Рыбка для медведя - стр. 42
И в голове случился ураган, потому что всё ещё осознать до конца не могла произошедшее. Я отдалась мужчине, которого не знала вообще. Даже фамилия его осталась где-то там на фото в моём телефоне, в сообщении, которое я отправила себе же, потому что никому не была нужна. Что со мной такое? Как можно описать, осознать, оправдать то падение, которое случилось со мной.
Внутри срезонировало “глупая”, загудело “а ты не такая и тихоня, да?”, громыхнуло “я всем покажу, всем-всем, все будут знать, какая ты!” и я сжалась под этим.
Вот поэтому я не отказала?
Мне кажется я даже не уверена была, что девственница, пока вот этот жуткий, властный мужик мне это не сказал в том подвале и подтвердил сказанное, действиями, когда я не смогла сказать “нет”, когда у меня внутри так исказилось понимание мира, когда всё, что должно было рваться прочь от него, наперекор мне же тянулось ему навстречу.
И сейчас я с ужасом понимала, что мне обидно, что он снова такой вот, будто ничего не было между нами, или… или… вот — насмехается надо мной. А мне, и правда такой дурочке, хотелось бы совсем другого? Того, что случилось до этого нашего очередного побега…
— У тебя беда, рыбка, — заметил Сеймур, потянув меня за руку, словно вытягивая из того болота мыслей, которые схватили меня и потянули на дно. Я хотела, чтобы схватил? Я теперь его вечная жертва?
Я лишь выдохнуть смогла, когда он меня к себе притянул.
— Знаешь какая?
Я мотнула головой, пытаясь не сходить с ума от его взгляда и не желать, чтобы меня снова схватили эти его ручищи и… сглотнула и он сорвался.
Словно прочитав все мои порочные, такие липкие и грязные мысли, поднял меня, обнял, не прекращая терзать мои губы и усадил на себя сверху.
— Я тебе скажу, — прошептал в губы, накрывая мой подбородок одной рукой, а другой накрывая мои ягодицы и вжимая в себя так сильно, что яростное пламя внутри меня всколыхнулось и обдало жаром до самой головы, — пытаешься понять.
— Но…
— Это нельзя понять, человеку не понять. Что бы ты себе там не напридумывала, рыбка, но это всё херня. Что там у тебя? Какая плохая девочка раздвинула свои шикарные ножки перед первым встречным? Да ещё и таким… — Сеймур усмехнулся, его дыхание обжигало, сводило с ума, как и расстояние, которое он сейчас держал между нашими лицами, и отсутствие какого-то расстояния там, внизу, где я до слёз хотела потереться о его упирающийся мне между ног возбуждённый член и кончить! И сдерживала себя, потому что мысль эта была настолько же порочной, разрушающей меня, как и до помрачения в моей голове желанной. — Бля… и ведь я так славно держался, хотя на деле не вылезал бы из койки отеля с тобой, затрахал бы тебя до бессознанки, а потом привёл бы в чувства и по новой… и ведь мне даже не нравятся такие, как ты.
Это стало потоком отрезвляющей меня ледяной воды.
— Представляешь, — продолжал всматриваться в меня Сеймур. Всё тот же жуткий властный прожигающий меня взгляд хищника, — я всегда пёрся от тёлок постарше, хоть немного, и чтобы было за что подержаться. И чтобы точно знать, что трахать можно, как положено, что сжать можно и она не сломается, вот как ты — мелкая, невозможно просто, схватишь и сломаешь… но сладкая до одури!
И он меня снова поцеловал, прижимая к себе, а я снова загорелась. Обхватила его руками, прижалась так, словно хотелось стать с ним неделимым чем-то. Совершенно чудовищное, противоестественное желание… Но нет, не было этого отрезвления от его слов, наоборот, оно сработало мне во вред, распаляя сильнее, более жестоко и одновременно с тем я только этого и хотела. Сейчас и потом. Только бы он не останавливался.