Обитатели холмов - стр. 39
Орех неожиданно почувствовал, как он устал и несчастен. Из-за гладкой могучей спины Барабанчика он услышал голос Чернички и поспешил навстречу. – Пошли на травку, наверх, – тихо сказал он. – И позови остальных.
В эту минуту Барабанчик обернулся:
– Ты уже проголодался? Я покажу, где у нас еда.
– Мы тут собрались небольшой компанией наверх, в «силфли». [13]
– О, там ведь слишком сильный дождь, – сказал Барабанчик таким тоном, будто не допускал возражений. – Вы поедите здесь.
– Мне не хотелось бы спорить, – твердо сказал Орех, – но нам нужно в «силфли». Мы так привыкли, и дождь нам не помеха.
Кажется, Барабанчик на мгновение растерялся. Потом рассмеялся.
Смех незнаком животным, хотя, возможно, слоны и собаки все же умеют улыбаться. Но Черничку с Орехом смех ошеломил. Первой мыслью Ореха было, что Барабанчик болен. Черничка же принял его за боевой клич и попятился назад. Барабанчик, ничего не ответив, продолжал хохотать, а у наших приятелей кровь застыла в жилах. Они так кинулись прочь по первому попавшемуся ходу, ведущему наверх, будто за ними гнался хорек. На полпути им попался Плошка – он был такой маленький, что приятели пронеслись даже не задев его, а он развернулся и побежал следом.
Мерно падал дождь. Ночь была чересчур темной и холодной для мая. Все трое присели в траве и принялись за еду, а дождь стекал струйками по шерстке.
– Бог ты мой, Орех, – сказал Черничка, – ты что, действительно хочешь есть здесь? Это ужасно. Я только решил было подкрепиться из хозяйских запасов, а потом поспать. В чем дело?
– Не знаю, – ответил Орех. – Я вдруг почувствовал, что мне надо выбраться оттуда, и мне нужен был ты. Я понимаю, почему заволновался Пятик; но он что-нибудь придумает, я уверен. Во всех этих кроликах есть что-то странное. Знаешь, они камни втыкают в землю.
– Они… что они делают? Орех рассказал. Черничка был озадачен не меньше Ореха.
– А я тебе вот еще что скажу, – сказал он. – Шишок оказался не так уж неправ. Они здесь и впрямь поют, как птицы. Я попал в нору Чистика. У них дети, и жена его чирикала над ними – как малиновка осенью. Мне она сказала – это чтобы крошки уснули. Не могу сказать, до чего мне это не понравилось.
– А ты что скажешь, Хлао-ру? – спросил Орех.
– Они очень милые, добрые, – отвечал Плошка, – но кое-что меня поразило. Они все кажутся ужасно печальными. Я понять не могу – почему, они такие сильные, такие большие, такой дом у них. Но мне они напоминают ноябрьские кроны. Я знаю, Орех, что говорю глупость. Ты привел нас сюда, а это значит, что здесь замечательно и безопасно.
– Нет, это не глупость. Сам я не задумывался об этом, но, безусловно, ты прав. Все они выглядят так, будто их что-то гнетет.
– И в конце концов, – сказал Черничка, – мы ведь так и не знаем, почему их так мало. Похоже, что многие норы пустуют. Может, здесь случилась какая-то беда, потому все так и печальны.
– Мы ничего не знаем, потому что они сами не желают ничего рассказывать. Но если мы хотим остаться, надо выяснить все до конца. Драку затевать бессмысленно – слишком уж все большие. Но доводить до того, чтобы они накинулись на нас сами, тоже не хочется.
– А, по-моему, драться они не умеют, — сказал Плошка. – Не похожи они на драчунов, несмотря на свой рост. Не то что Шишак или Серебряный.