Обезглавленное древо. Книга вторая. Джори - стр. 11

Айк прислонился спиной к дереву. Вот так, совсем как в лесу... прекрасное время, когда уже тепло, но еще не вылезли комары — вечное проклятие человечества, — не позволявшие ни минуты постоять или посидеть спокойно. Можно закрыть глаза и раствориться в поскрипывании веток, в дуновении ветерка, в запахе растущей травы и первых нежных листьев. Забыть обо всем и лететь, лететь…

Грубый смех прервал его грезы. В просвете между стволами мелькнул свет факелов.

Айк мгновенно подобрался и скользнул за дерево. По улице шла веселая компания. Пьяная, конечно, трезвыми они бы сюда не сунулись. Недаром дома выходили на эту улицу глухими задними стенами — кто захочет смотреть из окна на жилище Свершителя?

Ватага поравнялась с домом, и развязный молодой голос крикнул:

— Эй, висельники! Эй! Выходите, поболтаем! Что, струсили?

Айк стиснул зубы и бессознательно впился ногтями в кору дерева. Остальные парни забубнили, видимо, урезонивая товарища.

— А пошли они к Темному! — выкрикнул буян. — Пусть попробуют! Я имел их мать двадцать раз!

Раздался свист камня, а затем серебристый звон разбитого стекла.

Айк бросился вперед и в мгновение ока очутился возле полуразвалившейся ограды. Его колотило от злости, еще секунда — и непрошеным гостям бы не поздоровилось.

Но они оказались умнее — а может, были не так уж и пьяны. Грубые сапоги затопали по булыжнику, и свет факелов пропал за углом. Ветер снова донес хохот и бессвязные выкрики.

— Отребье! — с отвращением произнес Айк и распрямился одним гибким движением.

Окно на втором этаже открылось.

— Айк? — спокойно позвал Эдвард — подобные выходки были ему не в новинку.

— Я здесь. Много разбилось?

— Пара ячеек, завтра заменю. А ты чего на улице? Поздно уже.

— Сейчас приду.

«Интересно, он слышал, как выругался тот ублюдок?» — подумал Айк. По отцу никогда не поймешь, что он чувствует на самом деле.

— Сейчас ужинать будем.

— Угу.

Айк глубоко вздохнул. Положил скрещенные руки на ограду и оперся на них подбородком, подавляя навязчивое желание грызть пальцы. Ночь дышала в лицо теплым ветром. Он пытался вернуть ощущение покоя и мира, владевшее им несколько минут назад, но тревога, раздражение и злость спешно занимали в душе привычные места.

«Нет, Джори, это моя вина, сколько бы ты ни убеждал меня в обратном. Ведь от той болезни Эйв так и не оправился... не забери я его из дома посреди зимы — ничего бы не случилось».

«Ты просто хотел уберечь его, — прошептал внутренний голос, — если бы ты ушел один — отец сделал бы Эйвора Свершителем. Он такой хрупкий, и он младше! Ты обязан был его защитить».

Зачем только Джори упомянул о море! Зачем всколыхнул тяжкие, унизительные воспоминания?!

Айк чуть слышно застонал сквозь стиснутые зубы.

Но нет, то, что с ним случилось, справедливо! Он поставил свои интересы выше семьи и теперь расплачивается. Мама, умирая, велела заботиться об Эйворе и сестрах — он и это обещание собирался нарушить.

Все правильно. Он виноват.

Но неужели он так и не увидит море? Не вдохнет соленый ветер, не услышит, как хлопают над головой паруса? Не отправится к дальним странам, как мечталось когда-то?

Неужели придется провести всю жизнь в одиночестве, отвергнутым всеми? Даже с Джори он вынужден видеться тайком — ведь если в городе узнают об их дружбе, всей семье Холландов грозит изгнание.