Няня на месяц, или Я - студентка меда! - стр. 30

Замирает.

Но я не придаю этому значение, смотрю, как Мила в отдалении машет рукой и жестами показывает, что потом позвонит. И ответить ей я не успеваю, потому что зловещее шипение отвлекает, заставляет оглянуться на Кирилла Александровича.

Послушать уже привычное:

– Штерн…

Он разворачивает ко мне сусликов.

И я вздрагиваю.

Чёрт.

А точнее Чеширский кот, у коего улыбка больше смахивает на Челси, и зелёное неопознанное чудовище.

[1] Топка – топографическая анатомия и оперативная хирургия.

10. Глава 9

– А-а-а-а-а-а-а, – Ян завывает на одной ноте.

Старательно так завывает.

И соседи снизу ему столь же старательно аккомпанируют по трубам.

– У-у-у-у-у, – продолжает дальше повторять алфавит суслик, пока я, удерживая одной рукой его голову, пытаюсь второй оттереть грим с другой щеки.

Офигенно стойкий грим.

Ни водой, ни с мылом он стираться не стал, и купленные – до магазина, сверкая глазами, сгонял Кирилл Александрович – средства для снятия макияжа на любой вкус и цвет лишь слегка его размазали. Ухудшили ситуацию, ибо из неопознанного зелёного чудовища с жёлтыми глазами Ян стал… Гринче м.

Об этом завороженно выдохнула Яна, что на стиральную машину рядом с братом была заботливо водружена дядей.

Её отмыть тоже не получилось.

– Не, он Шрек, – я, подумав, не соглашаюсь.

Переключаюсь на лоб, а Ян на протяжное: «И-и-и-и…»

– А, по-моему, больше на Халка похож, – вносит свою лепту от дверей Кирилл Александрович.

Он, к моему удивлению, даже не сердится.

Кажется, смиряется.

По крайней мере его бормотание: «Ну хотя бы живы» вполне можно принять за смирение с неизбежным и осознание, что да, главное – все живы, а разнесённый в хлам дом, спалённая кухня или несмываемый красочный ужас – это уже так, мелочи жизни.

Второстепенные.

– Или у суслика ветрянка, – я, глядя на гневно сопящую рожицу монстра, бессовестно дразнюсь, – когда родители, не заморачиваясь, в зелёнке полностью искупали.

– Я когда на скорой подрабатывал, у нас вызов был, – Кирилл Александрович ухмыляется. – Дитё на себя полный флакон вылило. Губы с языком все зелёные были, родители перепугались, что он её напиться успел.

– И что? – я на миг оглядываюсь, и даже Ян притихает, слушает с интересом. – Посоветовали сфотографировать и наслаждаться зрелищем?

– Ага, – Лавров согласно хмыкает, поясняет больше монстрам, чем мне, – он её лизнул и пить не стал. Ему, видите ли, не понравилось.

– Ну-у-у, – суслики тянут синхронно и разочарованно, смотрят на дядю обиженно.

Ибо история их не впечатляет.

Меня же не впечатляют средства для снятия макияжа, что вдоль зеркала выстраиваются, оказываются бесполезными.

– Всё, – я бессильно опускаю руки, капитулирую, признавая очевидное, – сдаюсь. Это несмываемо.

– Уверенна? – Кирилл Александрович, оттолкнувшись от стены, подходит ко мне, и сусликов мы меряем одинаково критичными взглядами.

– Угу.

– Через час Ника звонить будет, – Лавров сообщает хмуро, и на мой недоуменный взгляд он со вздохом поясняет. – Моя сестра.

Мама сусликов?

И в кабинете тогда говорили, получается, о ней?

– Ну звонить – не значит видеть… – я начинаю бодро.

Но Кирилл Александрович уточняет:

– По скайпу звонить.

– …значит видеть, – я заканчиваю упавшим голосом.

И мы с ним уныло переглядываемся, смотрим снова на монстров, а те, сложив руки на груди и гримасничая, показывают нам языки.