Ну, волк, погоди! Или новые приключения оборотня Тени - стр. 8
Хоть далеко, …ик…из бездны подземной в лесные масс-с-с-сивы…
Отлегло. Спасибо, друзья. Неровно встаю на ноги, распутываю из балахонов богов. Харон валится снова. С грохотом, во весь рост, сосна вековая. С Микки кряхтим, поднимаем, ставим бога вертикально; сую ему шест для равновесия, в другую руку – чашу с вином.
Объявляю тост:
Друзья, судьба у нас одна!
Так выпьем крепкого вина!
Я рад разлить его по чашам,
Благословляя долю нашу.
Пьём за спасение. До дна!
По кудлатой бороде Харона скатились капли. Он отбросил шест и залез в складки балахона, рядом со свежей заплатой. Вытащил глиняные таблички.
«Небось на земле не видал такого, – говорит! – Зри! Богини! Для, ик, тебя».
Гляжу, а на табличках нарисованы рыхлые женщины в куцых тряпочках. Фу, срамота: все дела наружу, призывные улыбки. Посмотрел на них и взгрустнулось. Перед глазами встала одна, как настоящая, с серебряной косой до земли.
Встряхнул головой, прогнал наваждение:
– Споём, Харитон! Хор-р-роший ты мужик. Правильный.
Харон кулаком эху погрозил, чтоб хоронилось в каменных сосулях, поднял кубок:
– Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, – запел он радостным голосом, от которого хотелось одновременно завыть и повеситься: –
Странствуя долго со дня, как святой Илион им разру-у-ушен,
Многих людей города посетил и обычаи виде-е-е-ел…
– Калинка, калинка, калинка моя!
В саду ягода калинка, калинка моя! – завопил я так громко, как смог. У меня тоже голос, я тоже петь хочу!
Микки загудел в унисон.
Славно поём, на редкость складно. Песни Харона, как обычно, без конца и края, о путешествии некого Одиссея. Тот, по-видимому, хитрый малый: навалял хозяину Леты и выбрался живым.
Я напоследок железным наконечником выцарапал на скале общий портрет. Харон стоял напротив, качался, склонив голову в капюшоне. Эй, друг, не уснул часом?
– Тайну вечную открой, что намалевал. Не скрывай, поведай.
Балда, а ещё бог! Вот, смотри, это я, красавец-оборотень: гордая осанка, могучий торс, усы, лапы и хвост. Здесь Цербер, все его три головы. Вот Микки (похож?) глазами хлопает, рядом души бесплотные.
– Кто это будет? Свирепствующая жердь, взглянешь – прослезишься.
– Это ты, Харитон.
– ﬗτϕϜϬṉ! €ΩՃՅη!
Ишь как! Художника всякий может обидеть.
Харон же не отстаёт.
– Совет Харона прими и слушайся речи
Незачем возвращаться к человекам наземным.
Друг благородный, останься ты с нами
Честь жрецу окажи, держись за удачу зубами.
Говорит серьёзно так, даже протрезвел. В ответ широко развожу руки и выразительно касаюсь ошейника.
– Я о тебе помышлял; участь твоя безотрадна.
Слово только скажи: твою изменю я судьбину.
Тут и гадать нечего: Харон, доброе сердце, светлая душа, предлагает мне снять удавку. Он бог, ему по силе. Но, спасибо, друг, я сам влез в кабалу, добровольно. Если не вернусь, то полудницу… лучше об этом не думать. И о своей судьбе тоже.
Миктлантекутли тщательно меня обнюхал, руку лизнул, поколдовал вот уже дырья готова. Портал, то есть. Боги клятвенно уверяют, что выведет меня дыра туда, куда требуется. К дому.
– Б-р-р, – от взгляда на портал передёргивает. Дыра висит, ни за что не привязанная, переливается себе. Ярко, в полный глаз не посмотришь. Вот уже не думал, не гадал, что нужда заставит внутрь лезть. Микки же суетливо тычет меня в спину. На шее, промеж глаз, мой зуб на верёвочке висит – подарок на вечную память.