Ночной Сеул - стр. 5
Он выпрямился, разглаживая смятый листок с ее фотографией. Вся буря внутри него внезапно улеглась, сменившись леденящим, абсолютным спокойствием. Ярость не исчезла. Она просто замерзла, превратилась в идеально отточенный ледяной клинок. Он подошел к телефону и нажал кнопку внутренней связи. Не Дохену. Своему личному шоферу.
– Машину. Ко входу. Сейчас, – бросил он коротко и положил трубку, даже не дожидаясь ответа. Он вышел из кабинета, не оглядываясь на разруху, зная, что за нид уберут. Он шагал по коридору быстрыми, уверенными шагами, сжимая в руке тот самый листок. Сотрудники, завидев его бледное, сосредоточенное лицо, шарахались в стороны, прижимаясь к стенам. Он не знал, как устраивать выставки. Не знал, как искать таланты. Он знал, как добиваться своего. Как покупать, ломать, подчинять. Его методы были грубы, неприкрыты и безотказны. Его мир сузился до одной цели. До одного имени. Пак Соми. Отец бросил ему вызов. И он его примет. Не на поле благотворительности. На своем поле. Поле войны.
Лифт плавно понес его вниз, к машине, к городу, к ней. Он смотрел на свое отражение в дверях – бледное, с горящими глазами. И впервые за сегодняшний день ему понравилось то, что он видит. Он знал, куда ехать. Адрес был в папке. Адрес ее мастерской. Он нанесет визит. Без предупреждения. Без приглашения. Как хозяин, являющийся на смотр своей новой собственности.
Черный Bentley Bentayga с тонированными стеклами, словно акула, бесшумно проплыл по узким улочкам Хондэ. Он резко контрастировал с яркими, чуть потрепанными вывесками кофеен, студиями тату и граффити на старых кирпичных стенах. Минхек не смотрел по сторонам. Он сжимал в руке тот самый смятый листок с адресом, его пальцы впивались в бумагу, будто желая прочувствовать каждый миллиметр расстояния, что отделял его от цели.
Он мысленно репетировал сцену. Как он войдет. Как она обернется – сначала с удивлением, потом, узнав его (он был уверен, что она должна его знать), со страхом. Как он холодно, с высоты своего положения, изложит ей «предложение». Как он будет наслаждаться ее замешательством, ее попытками отказаться, которые он легко сломает парой фраз о деньгах, о влиянии его семьи, о том, как легко можно уничтожить ее жалкую карьеру. Он чувствовал прилив сладостного предвкушения. Это будет акт восстановления справедливости. Его справедливости.
Машина замерла у тротуара в самом конце глухого переулка. Водитель бросил беглый взгляд в зеркало заднего вида.
– Кажется, мы на месте, Минхек. Вот этот вход.
Минхек взглянул в указанном направлении. Дверь была неприметной, старой, деревянной, с облупившейся краской. Над ней висела маленькая, едва заметная табличка с названием мастерской, вырезанным неровными буквами. Никакой вывески, никакого шика. Нищета. У него свело лицо от брезгливости.
– Ждите, – бросил он шоферу и вышел из машины, с силой хлопнув дверью. Воздух здесь был другим. Густым, пахшим древесной пылью, краской, обожженной глиной и чем-то еще… творческим, что раздражало его еще сильнее.
Он поправил идеальный узел галстука, словно готовясь к бою, и твердыми шагами направился к двери. Его ладонь, привыкшая к электронным ключам и тяжелым дверям лифтов, с силой нажала на железную ручку. Дверь не поддалась. Он нажал сильнее, толкнул плечом – ничего. Она была заперта. Он отступил на шаг, недоуменно уставившись на замок. Такого он не ожидал. Она должна была быть здесь. Она должна была ждать его, пусть даже не зная о его визите. В его сценарии не было места закрытой двери. По лицу его поползла горячая волна ярости. Он с силой дернул ручку еще раз, так что дверь затрещала в раме. Тишина. Абсолютная, оглушительная тишина была ему ответом.