Нити жизни - стр. 20

Тихонько прошмыгнув на свое место, я лег и закрыл глаза. Видения грядущего еще долго не давали мне уснуть, только мирный сон близких и ночная тишина смогли, наконец, успокоить бурю внутри.

Я увидел их, возвращаясь от реки домой. В кармане штанов уже лежала Русалочья слеза, а в ведрах плескалась ледяная водица.

Пятеро статных крепких дружинников гарцевали по деревне на лихих конях. На поясе у каждого дружинника висел тяжелый меч в ножнах, плечи укрывали тяжелые богато украшенные плащи, а на головах – шеломы, поблескивающие в лучах пробуждающегося солнца.

Я смотрел на них и не мог оторвать взгляда. Все в них дышало здоровьем, решимостью и веселостью. Они перекидывались шутками и смеялись, широко открывая рты. Золотые локоны, выбившиеся из-под головных уборов, придавали лицам, покрытым ровной щетиной бороды, молодости и живости. Кони чужаков никак не хотели стоять на месте, они все переминались с ноги на ногу, готовые в любой момент ринуться вперед.

Все внутри меня напряглось, я застыл как вкопанный. Что делать? Бежать? Идти к ним? Они стояли около нашего дома, ждали чего-то. Нутро кричало мне об опасности, а я все стоял, не решаясь сделать хоть что-то. Род сказал мне уходить, как только они придут, только уходить я должен был вместе с Даной, оставшейся дома.

– Эй, хозяин! Выходи, разговор есть! – громко крикнул один из дружинников. Судя по одежде и расшитым позолотой ножнам, он значился среди них старшим.

Из дома вышел мой отец. Он расправил плечи, вдохнул полной грудью и поднятием руки поприветствовал приезжих. Я поставил ведра и побежал ближе к избе, стараясь пока держаться в тени изредка попадающихся по пути деревьев. Страх за отца словно тисками сжимал мое сердце. Я все время видел перед глазами картину расправы дружинников над моим отцом. Не для этого ли Род рассказал мне, как добыть Русалочью слезу?

– Вот я вышел, – спокойно ответил отец. – Чего ты хотел?

– Да… Встречают тут далеко не с распростертыми объятиями, – смеясь, ответил дружинник. – Я на тебя зла не держу, ты не думай. Ужо передали вам, видать, зачем мы к вам явились, так?

Отец ничего не ответил. Я напрягся, в ожидании вспышки гнева со стороны дружинника, но тот лишь громко рассмеялся. Его спутники натянуто улыбались. Никто не обращал на меня внимания, мне удалось подойти ближе, чтобы рассмотреть гостей в мелочах.

Из всех пяти всадников говоривший с моим отцом выделялся больше других. С его лица, усеянного сетью мелких морщин, не сходила добродушная улыбка. Он громко и часто смеялся, поднимая голову к небу. Но было в нем и что-то еще, чего я не мог пока описать. Он казался мне старше, мудрее своих соратников. Он обладал завораживающей статью.

– Меня Святозаром звать! – крикнул он моему отцу. – И мы пришли сюда не со злыми намерениями. Мы хотим поведать вам об иной вере. О лучшей вере, выбранной нашим князем, нашим владыкой.

– Так уж просто «поведать»? – с сомнением спросил отец. – Или все же навязать?

Святозар весело рассмеялся, схватившись рукой за живот. Он спрыгнул с лошади, кинул уздечку ближайшему всаднику и не спеша направился к моему отцу. Походка Святозара не предвещала беды. Он шел расслабленно, не напрягая рук, не хватаясь за меч. На губах сияла добрая улыбка. Отец же был напряжен. Я видел это в каждом его движении, в позе, в недобром взгляде из-под низко опущенных бровей. Как только Святозар оказался на расстоянии вытянутой с мечом руки, отец движением ладони остановил его.