Нити жизни - стр. 18
Сперва я действительно принял его за странного белого медведя. Но как только он поднял косматую седую голову и посмотрел мне в глаза, мысль об отце молнией пронзила сознание – я тут же отпрыгнул назад и свалился, зацепившись за камень, так не вовремя подвернувшийся под ноги.
Послышался смех, громовыми раскатами прокатившийся по лесу и оглушивший меня. Мой отец давно уже не смеялся так громко и искренне. С тех пор как он стал колдуном, голос его стал тише, жестче и спокойнее. А еще отец никогда бы не позволил себе во весь голос засмеяться в ночном лесу. Он и нас этому учил. Ночь – время разгула нечисти. В это время нужно вести себя тихо и незаметно.
– Вот это ты как цыпленок! – отсмеявшись, сказал старец. – Чего испужался? Меня?
Не ответив, я встал и отряхнулся.
– Чего молчишь, аки рыбина? Язык при падении проглотил? – сказал старик и снова засмеялся. – Лады, раз ты говорить больше не можешь, так я начну. Меня Родом кличут. Я был одним из первых богов для тутошних. Мой идол тут гниет… А ты чего это без сестры пришел?
– Ну… Сразу надо было говорить, чего мне дверью по три раза скрипеть?
Род покачал головой. Улыбка сошла с его губ, лицо приняло печальное выражение. Он весь вдруг уменьшился, ссутулился.
– Плохо это… Ой, как плохо…
– И что же тут плохого?
– А то плохо, что не всю ты мне правду говоришь. Я всю вижу. Тем более то, что семьи касается. Чего ты на нее обозлился?
– Так, раз все видишь, то и это видеть должен! – скрестив руки на груди, сердито сказал я.
Мне настолько не хотелось касаться этих своих чувств, что я не побоялся даже вызвать гнев – пусть и старого – бога.
– Черно внутри у тебя. Все чернота злости заполонила. Как же так? Да вроде ж недавно еще все ладно было… Ну-ка, милок, рассказывай.
– Никакой я не «милок»! – обозлился я. – Чего она за мной таскается везде. То выставляет меня перед друзьями обманщиком, то в реке топится, то с нечистью всякие дела водит… А мне за нее отвечать! Вот случится с ней чего – мать с отцом сразу на меня накинутся! А я разве виноват? Вот давеча, чуть не утопла. Еле вытащил. А кто виноват? Ну не я же виноват! Она виновата! А случилось бы с ней чего – я не досмотрел, я не спас. Зачем оно мне надо, таскать ее повсюду? Пусть дома сидит. Целее будет.
Род снова покачал головой. Казалось, за время разговора он еще уменьшился. Выглядел он отощавшим.
– В сердце твоем тьма поселилась, – спокойно сказал Род, глядя на меня грустными глазами. – Она страхом твоим питается. Страх рождает злобу. Страх заставляет тебя ошибаться. Он делает тебя слабым. Не время тебе быть слабым. Дóлжно тебе открыть сердце для любви.
– И на кой мне это?
Род поднял указательный перст, и печальная улыбка коснулась его тонких губ.
– Мой идол не всегда был таким, – тихо сказал он. – Было время, когда ко мне приходили сразу из двух соседних деревень – а мы как раз на ничейной земле, аккурат посередке – оставляли на моем алтаре подношения, возжигали костер и пели в мою честь. Теперича я забыт. Другие боги встали на почетные места старых богов. Времена меняются, все стареет и ветшает… Мое имя осталось в преданиях, но не боле того…
– Ну и?
– Грядут перемены.
– Ну так я-то тут при чем? Пусть его грядут…
– Они всей вашей деревни коснутся. Соседи ваши уже почувствовали. Близится и ваш черед…