Ничей ее монстр - стр. 30
– Ты с Андроновой не ругайся. У нее муж ты сама знаешь кто.
– Кто? Мэр вашего Мухосранска?
Встречалась я с мэрами, ваш по сравнению с одним их них агнец божий.
– Строптивая ты девка, Танька. Ох строптивая. У нас таких не любят. Ты чего упрямишься, не берешь дочку ее?
– Потому что бездарная она. Ноги у нее косолапые. Но дело даже не в этом. Не нравятся ей танцы. Не хочет учить их. Мать насильно ее водит, а девочка мечтает плаваньем заниматься. Синхронным. У нее в телефоне фотки русалок и пловчих.
Она плие не может сделать. ПЛИЕ? Понимаете? Ноги поставить не может в правильную позицию. А я выступать ее поставлю?
– Поставь. Смотри, она в обход меня пойдет к начальству. Твои документы запросят и… что я скажу? Что нет никаких документов? Меня попрут с этой школы.
Я остановилась, так как ему было тяжело за мной угнаться.
– Евгений Анатольевич, я ее не возьму. Принципиально. Потому что выступление будет серьезное, а она танец не знает. А еще – я не люблю, когда мне угрожают. И взятки не беру. Пусть жалуется. Значит, буду другую работу искать!
Побежала на электричку, предвкушая, как сейчас приеду домой, а там баба Устя пирогов напекла, и Волчонок ждет меня. В окошко выглядывает.
Мимо автомобиль проехал и затормозил рядом.
– Садись, подвезу.
Жвачку жует, глазами нагло на меня смотрит. Брат Алечки. Сынок местного воротилы. Не раз пытался ко мне прицепиться, но не получалось. Но теперь он явно был настроен решительно. В руке бутылка пива, курит. За рулем, естественно.
– Не надо. Сама доеду. А у нас теперь за рулем квасят?
– У нас всегда делают, что хотят, особенно я. Давай в машину садись. Поговорить надо.
– Пыф. Тебе надо ты и выходи из машины.
Я обошла его тачку. Черный внедорожник с затемненными стеклами и массивной «мордой». И направилась к железнодорожным путям. Как назло, ни одной живой души. Чертовая пятница. Народу вообще нет. Все разъехались. Он таки затормозил у путей и выскочил из машины.
– Ты! Стой! Куда намылилась? Я тебе сказал в машину сесть.
Твою ж! Начинается! Осмотрелась по сторонам – ни души. Кут, видать, на автобус пошел и уже уехал, ему в другую сторону. Черт. Я еще и на каблуках. Не высоких, но все же. Убежать не выйдет, без туфель не вариант, холодно. Да и куда бежать? В посадку?
Я обернулась и руки в карманы короткого пальто засунула.
– А я, может, с тобой на улице хочу постоять, воздухом подышать.
Ухмыльнулся самоуверенной улыбочкой. Мистер Неотразимость местного разлива. Может, когда-то давно, когда я еще не встретила Барского, вот эти все понты меня б поразили, и он показался бы симпатичным, но разве кто-то может сравниться с самим дьяволом? После него кто угодно ни о чем и не за чем.
Кто сказал, что лед обжигает не так сильно, как пламя?
– Ты что матери моей наговорила сегодня, лахудра рыжая? Что о себе возомнила? Ты ж обычная шлюшка. Ублюдка нагулянного приволокла и корчишь недотрогу.
Сам на меня идет и пиво свое из горла хлещет. Я медленно выдохнула. Надо как меня учили, надо другой тактикой совсем. Станция пустая совершенно, да и не станция это. Только поручень железный, лавка и табличка.
– Ну с кем-то недотрога, а с кем-то, может, и нет. Ты ж не пробовал…, – подмигнула и облизала губы кончиком языка. Облокотилась о поручень, голову вбок склонила.