Ни за что! - стр. 42

А на тот ляд, что даже на парад своего поражения нужно идти так, будто ты готова к победе.

— Сколько ты не трахалась, Летучая? — шепчет Алекс, и его губы будто клеймо на моей коже прожигают. — Месяц, два?

— Неделю! Сука…

От болезненного щелчка по клитору меня будто бьет током. Выгибает. Обостряет возбуждение в разы сильнее.

— Не ври, — он касается моей шеи только дыханием, а я бы хотела — чтобы он делал это с зубами, — ты сейчас кончишь только от пальцев, и это вовсе не потому, что я так уж хорош в работе с этой вашей бабской слабинкой. С плетью я работаю гораздо чаще. У тебя уже давно никого не было. Так сколько времени? Полгода? Год?

Он что, серьезно ждет, что я так просто возьму и сознаюсь? Черта с два!

— Я не кончу от твоих пальцев!

— Кончишь, — в его голосе только полнота удовлетворения, а в глазах — тьма. Он любуется тем, как меня корежит от одних только резких его движений.

— Нет!

— Если кончишь — назовешь мне точную цифру, ласточка.

Самый главный мой принцип — не сдаваться до последнего патрона, последнего штыка, последнего кирпича, которым еще можно обороняться или разбить себе голову, на худой конец…

У меня нет кирпича.

Зато есть задранное до пупа платье, могучая бычья шея, на которой так кайфово висеть, и грубые руки, которые… Не так плохи, как считает их хозяин. Потому что моей голодной озверевшей мазохистке на самом деле его жесткость и резкость только добавляют кайфа.

Я это знаю.

Знаю, что обречена.

Но даже проигрываю под собственную капитуляцию.

— Нет! Ни за что! Нет-нет-нет!

В конце концов, что, как не сила твоего врага делает победу действительно стоящей?

И когда моя тьма становится бездонной, когда не орать как кошка во время случки уже становится невозможным, когда мое тело само меня сдает и размазывает перед Александром Козырем сладким тонким слоем — вот тогда и можно сознаться.

— Один год, семь месяцев и двадцать два дня.

Да! Я люблю устраивать себе квесты по долгому воздержанию! Так меньше разочарований.

Козырь уважительно приподнимает брови. Молодец, мол, и как ты справилась?

— А что поделать? Я бы и рада делать это чаще, только у моего вибратора зарядка дольше держится, чем стояк у среднестатистического мужика.

— А ты засекала, конечно же? По часам?

— По часам? — фыркаю, отвоевывая себе мир у десятков тысяч жарких мелких точечек. — Обычно и секундомера хватает.

— Как интересно! — Козырь цокает языком, и одновременно с этим щелкает замок задней двери его машины.

Я и охнуть не успеваю, как он подталкивает меня к раскрытой двери и раскладывает на широких кожаных сиденьях.

— Засекай, Летучая, — свет уличного фонаря совершенно непередаваемо выхватывает в свою полосу эту невыносимую улыбку. Ровно перед тем, как он одним гребаным резким движением натягивает меня на себя.

А у меня… Нет слов, одни звуки.

Интересно, когда он успел штаны расстегнуть? Пока я от оргазма пыталась оклематься? Это ж как ему не терпелось!

Мерзавец. Гад. Подлец!

Он заполняет меня собой, а все что я могу — только на каждое его движение внутри меня придумывать, как я его обзову. Потому что… Ну сколько можно, а? Сколько можно рвать мне шаблоны? Я знаю столько женатых козлов. Спала — максимум с процентом из них, но не раз сплетничала с их любовницами.

Так вот, типичный любитель леваков — умеет лить патоку в уши. А уж во время секса? О-о-о, тут в ход что только не идет — и мат, и рыки, и клятвы, и заверения, в том что ты, да, именно ты дорогая — настоящая секс-богиня. И лучше, чем в тебе, герою любовнику никогда не было? А этот…