Ни за что! - стр. 41
И вправду согласовано. И кажется, машина ждала где-то совсем рядом, потому что двое скептичных мужиков с носилками являются уже минут через пять. И не ведут и бровью, снимая еле трепыхающегося Барина с крюка.
Я иду за ними, потому что хочу растянуть мгновение, подольше посмотреть на размазанного ублюдка, который испортил мне жизнь, до того, как его загрузят в машину скорой.
Хотя нет. Это просто машина, похожая на скорую, но без каких-то опознавательных знаков и кажется, даже без номеров.
— Его подлатают. Объяснят, что пасть открывать — вредно для здоровья и отправят домой, — меланхолично произносит Козырь, стоя где-то поодаль за моей спиной.
— У тебя есть покурить? — я оборачиваюсь к нему и нахожу его у его же машины. Припарковался пятой точкой на капот. Ехидный глазок сигареты, зажатой в углу его рта, смотрит на меня и оранжево мне мигает.
— Нету, — обрубает он резко.
— Ты сам куришь!
— Эта последняя. И она не про твою честь.
— Ну дай, — тянусь к его пальцам как отчаянная наркоманка, — мне надо. Правда, надо…
Мне надо дать ему повод…
Чтобы поймал меня за руку, стиснул её так, чтобы на запястьях остались темные отпечатки.
Надо, чтобы притиснул меня к двери своей машины, и я хлебнула вдоволь запах соли и крови — запах мести, распитой на брудершафт.
И он…
Конечно же, пользуется моментом. Он и не мог его упустить. Он же Козырь, в конце концов.
— Надо? — заламывая мою руку за голову шепчет Алекс. — Ну тогда держи.
Он затягивается глубоко, так, что сигарета в его зубах прогорает аж до фильтра, а потом — сигарета падает на асфальт, а Алекс — падает на меня.
Раскаленный дым, горький, горячий — он вдыхает мне в рот, будто присыпая пеплом обнаженную, лишенную даже кожи душу.
Говорят, месть опустошает. Говорят, месть не насыщает. Говорят…
Люди любят говорить, как ни крути. И врать, и оправдываться люди тоже любят.
Моя месть, вожделенная, выдержанная в течение нескольких лет, кружит мне голову сильнее любого вина. Я сейчас по-настоящему пьяная. И способна на любую глупость.
Сойти с ума по целующему меня мужчине? Легко! Раствориться в нем без следа? Кажется — еще проще!
Кажется, это меня он месил кулаками.
Это меня он лишил всякой возможности говорить внятные вещи.
Это меня… он победил…
Потому что сейчас — у меня нету слов. Только звуки. Те самые звуки, которые может издавать женщина, когда по её венам течет адский жар, а к шее присасывается взведенный до предела мужик.
Он как будто влез в мою шкуру. Шевелится у меня под кожей. Думает моими мозгами. Швыряет в топку “претворяем в действие” самые безумные идеи.
— Ты совершенно охуенный, — я выписываю диагноз и выгибаюсь, пытаясь прирасти к его тачке. Ну а что! Это ведь его любимая тачка? Прирасту к ней, и его расфуфыренная женушка никогда больше в неё не сядет. А я — буду рядом. Пока тачка ему не надоест. В любом случае, я ему надоем гораздо раньше.
— Надо же, — шепчет Алекс насмешливо, — а я думал, снова напомнишь, что ты не в моем вкусе.
— Кстати об этом. Если я не в твоем вкусе, что твоя рука делает у меня в трусах?
— Ищет это! — и пальцы стискиваются на клиторе, а он… Блин…
Нету больше слов, только вспышки фейерверков под веками. Разноцветные. Многочисленные. Бах-бах-бах…
А так тебе и надо, Светочка, если ты этого не хотела, на кой ляд ты напяливала эти гребаные чулки и самые похабные из коллекции стринг, если шла на вечер чисто для того, чтобы полюбоваться на жену этого типа и навсегда врезать себе мысль, что связываться с ним нельзя?