Нежное создание. Книга первая - стр. 17
Мать не стала звать врача, чтобы убедиться, что с дочерью всё в порядке. Отмахнулась, не слишком озабочена её состоянием после полученной травмы.
Якоб силой заставляет её делать то, чего она делать не может и не хочет. Он хозяин и именно ему Хенни собирается показать тайник Руз.
Служанка обнаглела. Вот, пожалуйста, шантажирует её. Как долго она это делает и как далеко зашла в угрозах?
Ника повернулась к Хенни и рывком забрала из её рук накидку. Что бы ни было спрятано под сундуком, а поставить на место зарвавшуюся прислугу не помешает.
— Покажи, — спокойно отозвалась она. — Только помни, что это будет последним, что ты сделаешь в этом доме.
На Хенни она посмотрела с опаской. Не перегнула ли палку и не сказала ли чего лишнего?
Вспомнив, что Якоб грозился выпороть прислугу, и мать Руз тоже со служанкой не церемонилась, Ника успокоилась. Если она скажет что-нибудь не то или сделает не так, то всегда можно сослаться на головную боль и временную потерю памяти.
Палку она не перегнула. Хенни молчала, опустив глаза. Пора добавить несколько финальных штрихов:
— Уж я позабочусь, чтобы все хозяева в округе узнали, что ты не только безответственно относишься к своим обязанностям, а и подсматриваешь и подслушиваешь за господами.
Ника с довольным видом смотрелась в зеркало. Привыкала к себе новой. Объёмная и лёгкая накидка прикрыла бёдра и не мешала двигаться:
— После этого работу в приличном месте ты не найдёшь. А теперь иди. Не забудь забрать поднос.
Ника немного поела — для вида. Аппетита не было. Да и откуда ему взяться?
Золотистый бульон с кусочком куриной грудки показался недосоленным и безвкусным, а творог кисловатым.
Пригубила сладкое пряное вино. Если его подали — значит Руз его пила.
Понравились вяленые яблоки, абрикосы, инжир, чернослив, орехи в меду и марципановое печенье с нежным вкусом и миндальным послевкусием.
Ника с интересом наблюдала за служанкой. Та, поджав губы, собрала остатки трапезы и, более не проронив ни слова, ушла с заметно испортившимся настроением.
Под сундуком девушка нащупала простенькую деревянную шкатулку. Эх, Руз, нашла куда её спрятать! Кто моет пол в комнате? Неудивительно, что о ней знает Хенни.
Ника села у прикроватного столика и с волнением открыла шкатулку. В свете масляной лампы сверкнули серебряные монеты.
Пересчитала их.
«Сорок три… гульдена», — название денежной единицы напросилось само.
Девушка вспомнила, что великий Рембрандт*, живший в Нидерландах в середине семнадцатого века, продавал свои эстампы и офорты за сто гульденов каждый.
В бережно завёрнутом лоскутке бархата Ника нашла необыкновенной красоты серьги-капли. Безусловно очень дорогие. Крупные небесно-голубые сапфиры чистейшей воды и удивительной огранки заискрились, заиграли на ладони.
На дне шкатулки лежал сложенный вчетверо плотный лист бумаги, оказавшийся разрешительным письмом на путешествие по землям Соединённых провинций с правом проходить в ворота городов без уплаты пошлин и сборов на себя и товар.
В нём указаны полное имя путешественницы — Руз ван Вербум, год рождения — 1656, место рождения — город Зволле.
Далее шли рост, описание внешности и дата выдачи документа — март, 1675 год.
«Своего рода паспорт*», — догадалась Ника, не удивившись, что свободно читает написанное.