Невеста проклятого волка - стр. 66
Вот теперь мужчина изменился в лице, схватил корзину, попутно отвесив парню подзатыльник, заглянул и побледнел ещё больше.
– Прости, светлая айя, прости… – он подошел, мелко семеня, и поставил корзину у ног Кати, и тут же сдернул с пояса кошель и бросил рядом с корзиной.
В корзине лежал котёнок. Крупный, размером скорее со взрослую кошку, но по пропорциям тела – именно котёнок. Полосатый, рыже-бурый с переходом в серый. Выше правой передней лапы на его теле была заметная ранка, кровь уже запеклась.
– Прости, айя! – мужик аж трясся, теперь с ужасом поглядывая на волков.
– Что случилось со зверёнышем? Как он поранился?
Никакого ответа, только невразумительное блеяние.
– Уходите, – сердито велела Катя, поднимая корзину. –- Чтобы я вас не видела больше.
Два раза повторять не пришлось, честные купцы удалились более чем поспешно. Но женщина вернулась, упала на колени и протянула на ладонях поспешно снятое ожерелье из розовых и синих камней, среди которых были и несколько металлических бусин.
– Прости нас, светлая айя! – истово попросила она, – и позволь нам и дальше ездить по этой дороге!
Вот так здрасьте[N1] ! Всё серьезно, оказывается…
– Можете ездить, – кивнула Катя. – Надеюсь, вы поняли свои ошибки и больше их не повторите!
Даже забавно играть во владычицу морскую, если тебя вдруг все забоялись и за твоей спиной целая волчья стая.
– Никогда, светлая айя! – заверила женщина, положила ожерелье рядом с корзиной и бегом бросилась догонять остальных.
– И что это всё-таки было? – спросила Катя у котёнка, который, кстати, перестал скулить, лежал тихо, зажмурившись.
Ожерелье, кошель и зверь в корзине, и странное ощущение, что она ограбила кого-то на большой дороге. И при этом Катя не сомневалась, что попроси она больше – ей бы это радостно отдали. Кажется, дело было не в страхе, который вызывали волки, а в том, что честные купцы нарушили какие-то местные правила и теперь откупались.
Она опять осмотрела котёнка, обнаружила, во-первых, тонкую цепочку с круглой подвеской на его шейке, во-вторых, ещё одну ранку на спине, маленькую, но более глубокую, чем первая – словно ткнули острым.
Цепочка – значит, не дикий зверь. А ранка ещё немного кровоточила, и её, наверное, следовало бы зашить. Но вряд ли это обязательно. То есть, обработать – и заживёт. Всё равно ветеринара поблизости нет, а сама Катя шить не рискнёт.
– Что же с тобой случилось, а, малыш? Ага, ты девочка. Очаровательная, – она осторожно погладила пушистую шкурку. – Что же ты за зверь? Вроде просто кот, точнее кошечка, большая только, и такую расцветку я впервые вижу. Хотя это нормально, я не так много в жизни и видела. Ладно, двигаем домой. Там молоко, и, может быть, зелёнка найдётся.
Она не помнила, была ли в собранном Юланой «приданом» зелёнка, но понадеялась, что была. Помечтала, скорее.
– Турей подскажет. Каждая женщина знает, чем раны обработать, да, рыжая? А ты что думаешь, подруга? – она перевела взгляд на волчицу.
А волчице, кажется, было что сказать. Она смотрела на Катю и её находку этак недовольно, раздражённо, но не рычала и агрессии не проявляла, словно говорила своим видом: ладно уж, раз тебе так хочется, то конечно, но фу, глупостями занимаешься!
– Не любишь кошек, понимаю, – кивнула Катя. – Ладно тебе. Это же ребёнок, малышка. Ничего тебе не сделала. Всё, двигаем домой, нечего время терять!