Невеста ледяного дракона в бегах - стр. 18
Но небо было пустым. Даже птицы, кажется, облетают эти места стороной.
Когда солнце стремительно покатилось за горизонт, Жантайр подозвала меня и предложила выпить горячего киселя. Я опасливо принюхалась: розовая густая жидкость в чашке действительно пахла ароматными лесными ягодами. Притворилась, будто сделала пару глотков, чтобы убедить старуху в том, что пью. Но когда та отвернулась, тихонько вылила напиток под стену дома. Нет уж, не стану я пить ведьмины кисельки!
Прошло еще несколько минут, и мне приказали войти в дом и не выходить без разрешения. Ясно, что ведьме не терпится приступить к какому-то обряду, а свидетель лишний. Видимо, предполагает, что я засну после угощения. В душной тесной комнате я чувствовала себя, словно в клетке, потому предпочла скрыться в сарае. Жантайр, целиком погруженная в свои мысли, не возражала.
Разумеется, я тут же припала к щелочке между досками. Лианы с широкими листьями, снаружи увивающие стену сарая, частично закрывали обзор, но мне удалось отыскать место, откуда открывался вид почти на весь двор.
Ведьма, раскинув руки, обратила лицо на запад, к заходящему солнцу. У ее ног на земле я разглядела широкую плоскую чашу. Жантайр что-то монотонно бормотала, то повышая голос, то понижая. До меня долетали лишь отдельные слова:
«… Шандор… весть …прими кровь …»
Кровь?! Меня передернуло от отвращения. Она собирается принести в жертву богу солнца Шандору несчастного ханна? Но как это поможет против злобных болотниц? Я вновь припала к щели.
Последние лучи солнца гасли на макушках елей. Старуха взяла нож. Вытянула вперед правую руку и сделала ритуальный разрез на ладони. Черная кровь закапала в чашу. Когда собралось достаточное количество (прошло несколько минут, я уж подумала, что Жантайр собирается расстаться со всей кровью), она плеснула немного на землю и залечила пораненную ладонь. Затем достала из клетки одного из граев и легко, без всякой жалости отсекла ножом его маленькую голову с длинным кривым клювом, а затем долго сливала его кровь в чашу, примешивая к собственной. Смотреть на это я не могла, только изредка заглядывала в щель. Мерзкое действо длилось долго, но, наконец, чаша наполнилась.
Старуха бросила мертвую птицу в яму у корней зловредной ели, а сама подступила к оставшемуся граю. Перепуганный падальщик забился в угол клетки, но ведьма вроде бы и не думала его убивать. Чаша с кровью оказалась перед ним, и через несколько минут отвратительная птица уже жадно пила ее содержимое, периодически резко вскидывая голову.
А в это время Жантайр зажгла курильницу с травами. Голубоватый дымок поднимался в быстро темнеющее небо. Окуривая клетку, ведьма принялась монотонно петь на неизвестном мне языке. Вскоре поведение птицы изменилось: грай больше не вытягивал шею, стараясь дотянуться до чаши.
Утомленная переживаниями дня и долгим обрядом, я уже начала задремывать, привалившись к стене, но внезапный хохот старухи напугал и прогнал сон. Я вновь посмотрела в щель. Теперь грай сидел на клетке. Готовый взлететь, он распустил длинные крылья, преданно уставившись на Жантайр. Его маленькие глазки светились в сумерках красными угольками.
Теперь ведьма говорила тихо, почти шептала, но старалась четко выговаривать слова, потому я расслышала все: