Невеста для Забытого - стр. 27
Лена медленно ворошила пепел, казалось, она ищет не буквы, а саму себя. Через несколько минут она вытащила из кучи обугленный клочок, на котором угадывалась только одна буква: Л. Её глаза наполнились слезами, но она кивнула и пошла дальше.
Айрина долго не могла решиться. Пепел был холодным, мокрым, въедался под ногти, оставляя чёрные полосы. Она почувствовала – внутри, на самом дне, лежит что-то твёрдое. Нащупала кусочек бумаги, вытянула его наружу, на нём не было ничего, кроме грязного следа, похожего на спираль. Она не знала, что это значит: её имя исчезло или ещё не было написано?
Обряд продолжался, последним испытанием была вода. Перед каждой девушкой ставили глубокий сосуд, в котором вода была тёмной, почти густой, как ночь за окнами. Нужно было опустить в неё ладони и смотреть в отражение, пока не увидишь свою смерть. Лена подошла первой, склонилась над водой, долго смотрела, и вдруг вздрогнула, отпрянула, но не закричала. Старухи поддержали её и вывели в сторону. Айрина в этот момент почувствовала дрожь, как будто внутри неё всколыхнулась вся прежняя тревога.
Когда очередь дошла до Айрины, она колебалась, сердце билось слишком громко, руки дрожали. Она опустила пальцы в воду и увидела сначала своё лицо, потом оно стало расплываться, дрожать, превращаться в силуэт, который медленно уходил в темноту. В этот момент ей показалось, что кто-то дотронулся до её затылка. Она хотела повернуться, но не могла, только смотрела, как в отражении медленно проступает образ: женщина в чёрном венце, с пустыми глазами, у которых нет ни зрачков, ни ресниц. Она стояла у алтаря и смотрела прямо на неё.
Айрина выдернула руки из воды, они были ледяными. Никто ничего не сказал, но взгляд старшей женщины был долгим и тяжёлым: теперь ты не просто ребёнок, теперь ты помнишь свою смерть.
После испытаний всех девушек вывели в круг, молча сняли с них венцы, аккуратно разрезали чёрную нить на губах. В этот миг никто не говорил ни слова, только смотрел на друг друга с таким выражением, как будто только что вернулся из другой жизни. Лена стояла рядом с Айриной, её глаза были сухими, губы дрожали, но она не плакала.
Поздно ночью, когда все разошлись по домам, в деревне воцарилась особая тишина. Айрина долго не могла уснуть. Во сне к ней приходила Лена, не как подруга, а как тень, в глазах которой светилась усталость, а на губах оставался след чёрной нити.
Утром, когда Айрина вышла на улицу, она увидела, что у дома Лены дверь открыта настежь, а внутри только пустота. Никто не вспоминал Лену: её мать смотрела в окно с отсутствующим взглядом, отец чинил крышу, будто ничего не произошло. На кухне у Йоры тоже никто не говорил о девочке, будто её никогда и не было. Только Айрина чувствовала: что-то исчезло, как если бы из памяти вырвали строчку, которую невозможно вернуть.
Айрина попыталась рассказать об этом Йоре, но та только качала головой:
– Ты, должно быть, путаешь, – сказала она, – у нас нет такой девушки.
Айрина вышла во двор, взяла острый камень и нацарапала на заборе: «Если я исчезну – вспомни меня». Она смотрела на надпись так долго, как будто верила, что солнце всё-таки взойдёт и осветит её. Но утром, когда она вышла, надписи не было, как будто её стерли, или как будто никто никогда не писал её.