Невеста для циника. Свадьба под шум прибоя - стр. 5

Мы замираем, сверля друг друга взглядами. Вокруг нас шепчутся, кто-то хихикает.

– Марк, – вздыхает организатор, – может, хватит?

Он отступает на шаг, но не отводит глаз.

Его серые глаза, холодные как зимнее море, приковывают меня к месту. Я чувствую, как мои длинные светлые волосы, которые я так тщательно укладывала сегодня утром, прилипают к вспотевшей шее.

Марк Волков – воплощение мужской самоуверенности: широкие плечи, идеально сидящий пиджак на накачанном торсе, резкие черты лица, которые могли бы принадлежать греческому богу, если бы не это выражение презрения.

– Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, – произносит он, и его губы изгибаются в едва заметной усмешке.

Я поднимаю подбородок, чувствуя, как каблуки впиваются в паркет.

Мое платье – нежно-голубое, с кружевными вставками – теперь кажется мне глупым выбором для этого вечера.

Особенно когда я стою перед ним – этим воплощением мужской элегантности в идеально сшитом костюме, который я только что испортила кофе.

– Взаимно, – стараюсь, чтобы голос не дрожал.

Он медленно проходится взглядом по моей фигуре, от кончиков туфель до растрепавшихся прядей волос. Этот взгляд – будто прикосновение, от которого по коже бегут мурашки.

– Жаль, – говорит неожиданно мягко. – В вас определенно что-то есть. С таким огнем в глазах можно было бы горы свернуть… Если бы вы не тратили его на защиту безнадежных идеалов.

Я чувствую, как щеки горят еще сильнее. Он считает меня наивной дурочкой, живущей в мире розовых пони?

– Идеалы, в отличие от ценников, нельзя купить, – выпаливаю, стараясь скрыть под колкостью растерянность.

Губы мужчины снова искривляются в улыбке, но на этот раз в ней что-то… другое. Не презрение, а скорее вызов.

– О, я уверен, мы еще не раз столкнемся, – произносит, поворачиваясь к выходу.

Его спину, широкую и сильную, обтягивает мокрый от кофе пиджак, но даже это не портит картину.

– Вряд ли, – бросаю я ему вслед.

Он останавливается у двери, не оборачиваясь:

– Кстати… вам идет этот цвет.

– Какой? – не могу удержаться от вопроса.

– Ярко-красный. Как ваш гнев. Он так вам к лицу… Подчеркивает природную страсть. Жаль только, что вы направляете ее не туда.

Машинально прикладываю поочередно ладони к щекам, которые полыхают, словно раскаленная печь. Ну вот, еще и высмеял меня за то, что покраснела.

Только что это за намеки такие? Этот циничный сноб что же, хочет сказать, что такую энергию, как у меня, можно потратить с большей… пользой?

И прежде чем нахожусь что ответить, дверь за Волковым закрывается с тихим щелчком, оставляя меня наедине с липким ощущением унижения и странным желанием доказать ему, что он ошибается… во всем.

Я остаюсь стоять среди толпы, ощущая себя не проигравшей в битве, а скорее вызванной на дуэль.

Ровно семь дней.

Сто шестьдесят восемь часов.

Десять тысяч восемьдесят минут.

Именно столько прошло с того дня в галерее «Арт-Хаус».

А я, как назло, до сих пор вижу во сне эти пронзительные серые глаза. Словно он заколдовал меня своим снобистским взглядом.

Даже когда поливаю капризные орхидеи в нашем цветочном «Райском уголке», мне кажется, что за спиной раздается его насмешливый баритон.

И сразу хочется окатить его лейкой с удобрениями.

– Вероничка, ну ты меня вообще слушаешь или как? – голос бабушки Лиды вырывает меня из плена кофейно-волковых фантазий.