Несносная заложница - стр. 14

— Удивительные нотки шоколада. Послевкусие такое… — щелкает пальцами, подбирая слова, — сладостное. Плеснуть?

— Обойдусь, — коротко отвечаю. — Где девчонка?

— Что ты заладил, — с громким стуком ставит стакан на стол, морщась, — где, где. Отдыхает, малышка.

— Что ты задумал? — заглядываю в его глаза, но вижу лишь насмешку. — Павлов не станет с тобой играть в игры. Ты слишком далеко зашел.

— Это они… Они слишком далеко зашли! Думали нагнуть меня! Кинуть с Лавровым хотели!

Это его разборки. Его — не мои. Но, так или иначе, я уже втянут. Павлов ударит сперва по слабому звену. По мне. Я и подавно не слабак, но у меня есть совесть, а для этого мира это слабость, которой не брезгуют пользоваться.

— Девчонка останется здесь, сынок. Нравится тебе или нет. И если Павлов мне не уступит, то ее пустят по кругу. Видел ее? — хитро ухмыляется. — Хороша чертовка!

Рука сжимается в кулак. С этим человеком у меня нет ничего общего кроме крови. Крови, от которой я бы с превеликим удовольствием отказался.

— Пусть будет по-твоему, — словно соглашаюсь я, между тем в голове строя план.

— Вот и славненько. Договор дороже денег, сын, — притворно журит пальцем. — А чтоб тебе в голову всякая дурь не била, посидишь у меня часок.

Скрипнув зубами, сажусь напротив, вытягиваю ноги и складываю руки в замок, упершись в него глазами. Не потому что смирился, а чтобы усыпить бдительность. Мы переглядываемся некоторое время, ведя молчаливую борьбу. Говорить ему ничего не стану. Все уже было сказано. Грубо, доходчиво и честно.

Он виновен в смерти матери. Он. Из-за своего мерзопакостного характера, из-за бараньей упертости и неумение идти на уступки, даже ради своих близких.

— Мать тебя всегда баловала, — начинает он свою любимую шарманку. — Любила подтирать вам задницы. Вырастила мне наследничков. Один дурачок, который даже не может со шпаной разобраться, а второй юрист, чтоб тебя, — он пьет прямо из бутылки, залпом. — Ручкой по бумаге сидит шерстит.

Он еще долго балаболит, разглагольствует, сетует. Ворошит прошлое, жалеет себя, пока, в конце концов, не выдыхается. А я терпеливо жду, пропуская все колкости мимо ушей. И дожидаюсь. Когда он настолько пьян и расслаблен, что почти не соображает, резко подрываюсь и, одним ударом головы об стол, вырубаю его. Спасибо что научил, папочка!

Выхожу из кабинета, приказывая секретарше:

— Босса не тревожить.

И она, не смея ослушаться, смиренно кивает, вновь утыкаясь в компьютер. Правильно, пасьянс куда важнее босса.

Спускаюсь в подвал без проблем. Никого нет. Помнится, именно здесь творились разного рода бесчинства.

Нахожу нужную дверь и, не мешкая, открываю. Странно, никого нет. Оглядываюсь.

— Получай! — выскакивает белобрысое недоразумение, а после на мою голову обрушивается удар.

Боль оглушающая, я практически потерялся в пространстве. Перед глазами все плывет. Нащупываю слепо стенку, пытаясь из последних сил удержаться, но ноги предательски не держат, и я оседаю на пол.

4. Глава 4

Соня

Место, в котором я прихожу в себя — наводит ужас. Обшарпанные стены, маленькое окошко под самым потолком с ржавой решеткой, холодный цементный пол и мигающая лампочка. Здесь есть лишь койка, на которой я лежу. Ее пружины больно впиваются в спину, и, похоже, я утратила способность двигаться, так все затекло.