Неприкаянный. Камешек в жерновах - стр. 5

Когда мы миновали проходы в минных заграждениях и оказались на открытой воде, Колчак приказал:

– Машина, самый полный вперёд, – и, найдя взглядом боцмана, добавил: – Тульский, готовь парашют.

– Есть готовить парашют, ваше благородие.

– Парашют? – удивился я.

И было чему. На всю эскадру их было только три штуки, не считая моего. Уж больно дорогая игрушка. На секундочку, только на купол порядка пятидесяти квадратных метров качественного шёлка плюс стропы. И на выходе получается достаточно внушительная сумма.

– Сумел выпросить у Лощинского на время операции, дабы заблаговременно обнаружить противника. Михаил Фёдорович радеет за сбережение кораблей эскадры, – подмигнул мне Колчак.

Кто бы сомневался, что командир «Сердитого» лично полезет в подвесную. Я и сам ведь злоупотреблял своим положением, чтобы ощутить полёт. Да и не только я, это развлечение многим пришлось по душе. Ещё когда лежал на госпитальной койке, получил послание от великого князя с просьбой выслать ему выкройки парашюта. Игнорировать просьбу одного из наследников престола я не мог. Но в то же время тема эта как бы засекречена, и чтобы выполнить его просьбу, читай распоряжение, пришлось обращаться к жандармам. И хорошо, что те отнеслись к этому с пониманием, так как портить отношения с Кириллом Владимировичем я не хотел. Впрочем, выбора у артурских держиморд тоже не было.

Парашют наполнился воздушным потоком как благодаря набравшему скорость и прыгающему на волне миноносцу, так и встречному ветру. Колчак встрепенулся, поправил сбрую подвесной и кивнул боцману, после чего начал быстро подниматься ввысь.

Ну что сказать, сделал он это не зря, потому что, не успев подняться и на двадцать сажен, обнаружил дым. А ещё через пяток с помощью бинокля сумел рассмотреть канонерскую лодку, идущую встречным курсом и мористее[1].

– Что скажете, Олег Николаевич? – спросил Колчак, когда меня притянули к палубе.

Ну вот такой я. Придерживаюсь одного непреложного правила – если хочешь что-то сделать хорошо, сделай сам. Поэтому попросил разрешить воспользоваться парашютом.

– Три трубы, малые размеры, по одному стодвадцатимиллиметровому орудию на носу и корме, по две семидесятишестимиллиметровых пушки по бортам. Полагаю, это авизо «Тацута». Брони нет, но вооружение более чем серьёзное, чтобы разделать нас под орех. Скорость же позволит без труда нагнать «Ляодун».

– И каков ваш вердикт?

– Нужно дать ему по зубам, – пожал я плечами.

– Уверены?

– Груз «Ляодуна» слишком важен, причём не столько для меня лично, сколько для крепости.

– Большая доля доходов? – хмыкнул он.

– Десять процентов от прибыли, – не стал юлить я.

– Мне говорили, что вы за ночь больше поднимаете игрой в карты, чем при такой доле сумеете заработать на этой мастерской за год. Да чего уж там, одна лишь постройка цехов во что обошлась.

– Я ведь говорил, что мне за державу обидно.

– А как же быть с вашими же словами относительно того, что нас разделают под орех?

– Без меня у вас не было бы шансов. Со мной ситуация немного иная. Как писал Вольтер: «Господь помогает не большим батальонам, а тем, кто хорошо стреляет».

– Хвастаете?

– Имею право.

– Л-ла-адно, посмотрим, как оно у вас получится на деле. Сигнальщик, сообщение на «Ляодун» – идти самым полным ходом в Артур. Рулевой, курс двести двадцать. Идём на сближение с противником.