Неприкаянный. Камешек в жерновах - стр. 4
– Хм. Теперь мне ваше детище уже не кажется прорывом. Мало того, что из ремонта не вылезает, так ещё и серьёзные ограничения по мореходности.
– Согласен, неудобно. Но, с другой стороны, между постановкой на ремонт мы успели немало наворотить.
– С этим не поспоришь, – согласился Колчак. – К слову, поздравляю с пролившимся на вас наградным дождём.
Вообще-то, я так не сказал бы. В смысле кое-какие мои наградные документы завернули. Так, за бой «Варяга», как и всех офицеров, меня наградили орденом Святого Георгия четвёртой степени. За рейд с великим князем – Анной четвёртой. За все остальные подвиги без конкретики, по совокупности Станиславом третьей, а за захваченный миноносец Станиславом же второй. Хорошо хоть, команду не обидели, и боцман ожидаемо получил полный бант.
– Спасибо, – хмыкнул я. И пояснил: – Только парочку орденов всё же завернули, чтобы я не выбрал весь лимит полагающихся мне наград. Под шпилем, наверное, решили, что за мной какое-нибудь очередное геройство не заржавеет. Ну и как после этого меня такого красивого награждать? Только в чине повышать, что нереально. А так в запасе кое-что ещё имеется.
– М-да. Закостенели мы на флоте совсем. Армия с её промежуточными чинами куда гибче нас. Итак, коль скоро вы не попросились на «Ляодун», то рассчитываете пострелять из пушечки, если нам доведётся встретить японцев?
– Я хороший наводчик, Александр Васильевич, – заверил я.
– Знаю. И признаться, меня это устраивает. Как очень надеюсь и на то, что нам доведётся-таки повстречаться с противником. Нужно же понять, ошибся я или нет, решив воплотить вашу задумку с фугасами.
И ни капли иронии. Колчак реально хотел встретиться с японцами и непременно дать им бой. Он меньше недели командует миноносцем, но первое, что сделал, ступив на его мостик, это раздобыл три десятка трёхдюймовых шрапнельных снарядов. Тут же переделал их под фугасы, сточив медные пояски и начинив стаканы бездымным порохом.
Никто до Колчака даже не подумал попробовать воплотить это предложение на практике. Уж и не знаю, что тому виной, то ли неприязнь ко мне, то ли неверие в разумность подобного подхода, а может, и нежелание экспериментировать с чем-то новым.
Хотя, возможно, всё гораздо проще. Что ни говори, а это незаконные манипуляции с подотчётным казённым имуществом. Иными словами, уголовная ответственность, да ещё и в действующих войсках. Кому захочется предстать перед военно-полевым судом? То-то и оно. Но Александр Васильевич оказался тем ещё авантюристом.
– А что это за кофр у вашего матроса? – указал он на Родионова.
Кочегар уже полностью оправился от ран и вновь вооружился фотоаппаратом и кинокамерой. Благо ему сейчас и заняться-то толком нечем. А я решил, что не помешает заснять виды Дальнего и наше путешествие на миноносце. Лишним не будет точно. Опять же, как бы плохо я ни относился к Колчаку, личность в истории он заметная, а потому не помешает запечатлеть его на плёнке для кинохроники.
– Синематограф. Вот решил заснять панораму морского перехода на миноносце в бурном море, – ответил я.
– Занятно, – хмыкнул лейтенант.
– Если вы против, то…
– Нет, нет, ни в коем случае, – успокоил меня тот.
В море вышли без проволочек. Я решил остаться на мостике. Двадцать шестое апреля, а потому, несмотря на ветер и волнение на море, погода достаточно тёплая, и я чувствовал себя отлично. Единственно, по выходу из залива из-за качки приходилось пребывать в лёгком напряжении, ведь у меня нет многолетнего опыта морских путешествий. На катере оно полегче, там всегда можно куда-нибудь пристроить пятую точку, а не переносить неудобство на ногах. Здесь же максимум, на что приходится рассчитывать, это подержаться за леера. И так три часа. Но и оставить без присмотра «Ляодун» я не мог. Мне его груз нужен в Артуре, а не на дне.