Непорочная для Мерзавца - стр. 5
И когда я готовлюсь ее догонять, зараза вздергивает подбородок и вместо того, чтобы прислушаться к инстинкту самосохранения и хотя бы попытаться сбежать, вдруг идет прямо на меня. Точнее, мимо меня, к могиле. Кладет цветок на плиту и начинает бормотать… Бля, что она там бормочет? Молитву?
Я хватаю ее за локоть: слишком быстро, чтобы Кира могла это предугадать. Да я и сам не мог, потому что даже касаться ее невыносимо противно. Как будто схватился за оголенный провод и ладонь обуглилась сразу до кости.
— Заткни свой поганый рот, - шиплю в плотно закрытые глаза и почти волоком оттаскиваю ее прочь, подальше от места, которое не должно быть осквернено ее дыханием и запахом.
Она не сопротивляется, но едва успевает переставлять ноги, подстраиваясь под мой быстрый шаг. Останавливаюсь, когда перед глазами маячит каменный забор, а могилы остаются далеко позади. Я безбожник, антихрист, потому что поклоняюсь своей собственной вере, в которой нет херни про всепрощение, вторую щеку и «не согреши», но даже я уважаю покой мертвецов.
Разжимаю пальцы и вытряхиваю безвольную руку Киры. Краем глаза замечаю, как та прячет руку за спину, морщится от красного браслета на коже – следа моего неласкового приветствия.
— Увижу тебя здесь еще хоть раз – закопаю рядом, - обещаю, ни капли не лукавя.
Худая бледная дрянь… улыбается? Она это серьезно? Вот так, словно я пообещал задарить ее радужными пони, улыбается?!
— Так иди за лопатой, Эл, - отвечает Кира. Совершенно, блядь, потерявшая страх Кира. – Вырой могилу. На будущее. Чтобы потом не заморачиваться.
Эл. Она назвала меня Эл. Своим поганым блядским ртом, словно имеет на это гребаное моральное право.
И я снова быстрее, чем она: сжимаю ее щеки пальцами, вдавливаю до упора, до зубов, так, что зеленые глаза становятся влажными от слез.
— Как ты меня назвала? Ну-ка, повтори.
— Я-тебя-не-боюсь-Эл, - говорит она по словам, словно для умалишенного.
И я правда не знаю, почему до сих пор позволяю ей дышать.
Пальцы разжимаются - и этот жест совершенно точно не в зоне моего контроля. Просто в голове будто вспыхивает огромный стоп-сигнал, который предупреждает, что эта маленькая тварь снова влезла мне под шкуру и достала то, что давно отболело. Словно разбередила рой дикий ос, вот только в своей слепой злобе они набросились не на своего обидчика, а на первого, кто подвернулся под руку – на меня самого. И кажется, что злость течет по венам - такой яркий и сильный концентрат, что запросто может заменить кровь. И тогда я стану долбаным злым героем из комикса, мистером Хрен_ты_меня_проведешь_грязнуля.
Кира отступает и рукавом, как сопливая девчонка, подтирает глаза. Не ревет – и то хорошо.
— Я приехал на свадьбу, - кривляюсь в злой усмешке. Она вскидывается, хлопает ресницами, как бестолковая Барби, хоть даже в резиновой кукле сексуальности больше, чем в этом ничтожестве, которое вызывает только два желания: накормить, а потом к херам собачьим пинками вытолкать из нашей жизни. – Что, дядя не сказал тебе?
Дима – полный дурак. Или нет – он осел, кретин и тупица, потому что я предупреждал его, с кем он собирает связаться, а вместо слов благодарности услышал пожелание не совать нос в его жизнь. И нравоучение в его занудном стиле: «Тебе пора взрослеть и учиться прощать».