Нельзя в тебя влюбляться - стр. 8
― Если не перестанешь тараторить, придется уволить, ― усмехается, а у меня душа стремглав валится в пятки. Не нормально ТАК реагировать на его присутствие. Не нормально даже думать о нем. Мне нельзя, я…
― А где китайцы? То есть… ваши китайские партнеры? ― Марина Николаевна говорила, что они заселятся ночью, а сейчас было без двух минут восемь… говорила ведь?
― Рейс задержали. Но они уже подъезжают.
― Как же хорошо, что меня нашли вы, а не они, ― нервно хмыкаю, сминая пальцами фартук. ― Даже представлять боюсь, что было бы, застань они меня спящую на диване…
― Думаю, их бы это позабавило.
Серьезно? И он так просто об этом говорит?
― Это ты убирала номера? ― спрашивает.
И я не сразу решаюсь ответить.
Хотя тут итак всё очевидно.
Хоть лоб о стену расшиби.
― Д-да, ― сглатываю, представляя, как Огнев увольняет меня без выходного пособия. Не только одним днем, но ещё и отвесив мне смачный пинок под зад. Потому что то, как он проверяет за мной, пугает. В итоге, пока Егор окидывает взглядом номер и заглядывает в бар, топчусь на месте, как лань, вокруг которой кругами ходит хищник.
― Что ж, для новенькой ты справилась на отлично.
― Вы знаете, что я новенькая?
― Я всех здесь знаю. И каждого по имени и в лицо.
― И м-меня?
― И тебя, Полина.
И это так неожиданно, что едва не задыхаюсь.
Знает, как одну из многих своих сотрудников или…
― Езжай домой. Отдохни. Я тебя отпускаю.
― Н-но я не могу, ― и как смелости хватает?
― Не можешь? ― его бровь искренне ползет вверх.
― Мне деньги нужны, ― объясняю.
И, может быть, для такого, как он, это не аргумент, но…
― Чувствуешь себя как, нормально?
― Я… выспалась, ― признаюсь стыдливо, замечая, как его губы расползаются в божественно прекрасной улыбке, будто сошедшей с таблоидов. Ну. Как. Же. Так.
― Я приветствую рвение к работе, но только, если оно не вредит здоровью моих сотрудников. ― и, несмотря на то, что Огнев не спрашивает, приходится кивнуть, потому что взгляд его становится горячим, как солнце. ― Иди возьми у Ларисы ключ от сто третьего. Скажи, я разрешил. И оставь его у себя на подобный случай.
Подобный в смысле, если это повторится?
― Я больше не буду засыпать в номерах гостей.
― Потому что теперь у тебя будет свой номер.
Мне кажется, или это слишком странно?
В любом случае, выбирать не приходится. Мне нужен душ, и это было бы глупо отрицать. Поэтому вылетаю из номера и почти бегу вниз, спускаясь пятнадцать этажей по лестнице. Затем прошу у ошалевшей Ларисы ключ и бегу обратно, благо уже на третий. Перед этим забегаю в раздевалку за телефоном и в прачечную за свежей формой. Затем захожу в номер и долго стою у двери, пытаясь отдышаться, потому что, если честно, бег ― совсем не мой вид спорта.
Когда более или менее успокаиваю пульс, набираю папе, чтобы убедиться, что он в порядке. Он всегда встает рано, так что половина девятого для него ― уже почти обед.
― Я думал, ты домой вернешься, дочка. Так много работы было?
― Да, ― вру, и готова самой себе язык за это оторвать, ― мы с девочками всю ночь номера прибирали, а сейчас мне нужно переодеться и приступить к дневной смене.
― Как же так, твой начальник тебя не отпустил?
― Отпустил, пап, но я сама захотела остаться.
― Это не дело, Полина, так себя загонять. Ну куда ты мчишься? Деньги ведь не так срочно нужны. Нам отсрочку по счетам дали. Я бы через месяц всё оплатил.