Нельзя прощаться - стр. 18

— Почему ты так говоришь?

— Потому что неплохо его знаю, — Матвей крутит в руках пустой стакан. — Он типа мой брат, забыла?

— Типа? Это метафора или…

— Правда жизни, — отвечает отстраненно, с горькой усмешкой на губах. В бездонных синих глазах непроглядная тоска.

И я вдруг начинаю понимать, что нас, таких вот потерянных и потерявших ориентиры, в этой комнате двое.

6. Глава 6

Надя

— Правда жизни? — повторяю за Матвеем, но он не дает мне продолжить, отрицательно мотает головой.

— Не будем развивать эту тему. Не самое удачное время для разговора по душам.

— А мы уже вышли на такой уровень? — не могу удержаться от колкости. — Заметь, не я пришла к тебе, а ты.

— Вообще-то, я кота принес, — кивает в сторону Патрика, успевшего облюбовать мягкое кресло. — И уже ухожу.

— Ладно. Наверное, мне показалось, что тебя что-то беспокоит…

Напускаю на себя непринужденный вид. Я же почувствовала, что Матвей вроде как хотел мне открыться, но в последний момент его что-то остановило.

Возможно то, что мы с ним знакомы постольку поскольку и это наша третья встреча за все время знакомства. Однако, в отличие от брата он кажется более открытым, легче идет на контакт. Из Макса, порой, слова было не вытянуть.

— Но если тебе так хочется поговорить, то я готов выслушать, — ухмыляется вдруг Матвей, продолжая сидеть на диване. Это называется, уже ухожу? Какой же он все-таки манипулятор, взял и вывернул ситуацию в свою сторону. — Кстати, как относишься к воссоединению пары Карина-Максим? Столько восторгов в сетях…

Да, все-таки было плохой идеей продолжать беседу. Шахов-младший с ювелирной точностью бьет по больному месту. Один вопрос — делает специально или неосознанно?

Если специально, то это верх наглости.

— Можешь не отвечать. У тебя все на лице написано.

— Ладно, я передумала, — не выдерживаю. — Уходи.

Не уходит, прирос к дивану. Сидит и наблюдает за мной, трудно понять, о чем он думает в этот момент. Эти перескоки с «шутника-Матвея» на «мудреца-Матвея» жутко раздражают.

— Мой тебе совет, Надя, постарайся забыть Макса. Вытрави его из сердца, выкинь из головы. Он не оставит Карину, тем более, сейчас. Она в положении, ты, я уверен, в курсе последних новостей. Только слепой их не видел.

— Зачем ты это делаешь? — почти обреченно спрашиваю у Матвея.

— Делаю, что, малышка?

— Говоришь мне все это?

— Не знаю. Наверное, хочу, чтобы ты осознала всю серьезность ситуации и сняла розовые очки. Повторяю еще раз, у Макса нет сердца, следовательно, и любви для него не существует. Он привык идти напролом, привык к тому, что все идет исключительно по его плану.

— Ребенок тоже входил в его планы? — от такого, казалось бы, простого вопроса меня вновь размазывает по стенке.

— Осечка, — щелкает пальцами Матвей. — Так бывает, когда… Ну ты поняла, не маленькая. Я даже рад, что жизнь решила проучить этого парня таким вот нетривиальным способом.

— Ты злорадствуешь вместо того, чтобы радоваться пополнению в вашей семье? Ты же станешь дядей, разве нет?

Читать мораль Матвею я не собиралась, но его эмоции для меня не совсем понятны. Как и мотивы, побудившие придти ко мне домой и завести разговор о брате. Для чего все это? Хочет оградить меня от разбитого сердца? Поздновато пришел. Хочет помочь реабилитироваться? Вряд ли это поможет.