Неладная сила - стр. 58
Трава еще не выросла настолько, чтобы можно было выгонять скотину, Ярила Зеленый оставался впереди. Но вдруг на Сумежье пролилась с ясного неба совершенно летняя жара. Когда Ефремов сынишка прибежал звать отца обедать и Ефрем с Демкой вышли из кузницы – жарко было даже в одной рубахе. Кузня стояла за предградьем, возле Меженца – чтобы не сжечь весь посад, если что, – а жил Ефрем в самом Погостище, внутренней части селения, и по дороге им нужно было пройти почти через все Сумежье. Выйдя к Власию, Демка сразу понял: что-то происходит. Возле поповского двора толпился народ – по большей части бабы. Приближалось начало сева, мужики были в полях. При виде толпы на Демку нахлынули разом и надежда, и тревога.
– Что там? – Забыв про обед, он подошел к толпе. – Случилось что? Очнулась она?
И от одного этого слова «очнулась», пусть произнесенного собственным голосом, на миг показалось, что с плеч упала тяжесть шириной во все небо.
– Иии, куда там! – Ваволя, молодая баба из Параскевиных соседок, махнула рукой. – Как лежала, так и лежит. Говорят, ведьма она.
– Чего? Вавка, ты сдурела?
Эту бабу Демка хорошо знал: на пару лет его моложе, она ходила в девках в те же годы, когда он числился в женихах. Когда-то престарелый и плохо видящий отец Горгоний окрестил ее мужским именем Вавила, и, видно, от этой путаницы она получилась довольно бестолковой, однако была удачно выдана за разумного и степенного Павшу.
– А чего я? Люди говорят! – Ваволя сунула рукой в сторону толпы. – Что, мол, как святую Талицу к нам принесло, Устинька ума лишилась, так и лежит, не шелохнется. Стало быть, ведьма она. И надо бы ее убрать из Сумежья куда подальше, пока беды не…
Не дослушав, Демка полез через толпу к воротам. Его пихали и ругали, но он не замечал: дело привычное.
– Уж я и песочек приносила, и камушки от гробика! – громко жаловалась перед самыми воротами тетка Середея. – А они как хворали, так и не делается им лучше! Уж я и так, и этак, и бабу Параскеву звала к ним – ну что ты будешь делать!
Два сына-близнеца Середеи, Костяш и Осташ, ходили в младших приятелях Демки. От Мавроньи он уже слышал, что они слегли вслед за ним.
– Вот мне тетка Ахимья и говорит: никак из-за ведьмы, ведьма им поправиться не дает! А кто у нас чужой в погосте-то – она и есть, Устинья!
– Так есть способы верные, как ведьму распознать! – наставительно сказал старик Савва. – Вот вы бабы, народ бестолковый! Или не знаете?
– Чего же не знать? – загудели вокруг. – Коли застанешь в хлеву лягушку, лапу ей перебьешь – и назавтра которая баба будет со сломанной рукой, та и ведьма!
– А кто разве в хлеву у себя Устинью заставал?
– У нее разве рука сломана?
– Ничего у нее не сломано! Еленка говорила – лежит, будто спит, а так все у нее цело.
– Так в том-то все и дело! – горячо вступила сама Ахимья, бойкая старуха, тетка Середеи. – Я еще в девках была, у нас в Выдрах был случай. Видели одну бабу в чужом хлеву, коров портила. Сказали ее мужу, а он говорит: жена моя дома, вон она спит! Смотрят: и правда, спит баба у себя. Стали ее будить – а она не просыпается! Она двоедушница оказалась: тело спит, а душа бродит где хочет и разные дела творит! Сама спит, как бесчувственная, а ее тут и нету! И никак не разбудить – пока еще дух назад воротится! Тот же самый случай и с Устиньей вашей! Двоедушница она, тело здесь, а самой нету! И поди знай, где она бродит! Какие недуги на людей напущает!