Некромантка - стр. 6
Нет, нет, все не так!
Вся суть чудес в том, что пределов-то у них нет. И инструкций должностных быть не может.
– И плати я им хоть миллион, хоть пять, – Алхимик словно угадал часть его мыслей, – разве уняло бы это их тоску по саморазвитию? По творчеству?
«Если ты сам все это понимаешь, так почему…» – Но превратить мысль в слова Ив не успел: его, подскочив сзади, так размашисто хлопнули по плечу, что он чуть не выплюнул трубку. А заодно зубы. И, возможно, легкие.
– Простите за вторжение! – Над столиком навис худой долговязый пышноусый чародей и разбавил общее уныние широкой улыбкой. – Ив, балет превосходный, мои поздравления!
Даже он, не очень-то погруженный в искусства и за жизнь прочитавший две-три книжки чародей-металлург Эмиль Жаворонков, оценил трепетную нежность «Лебединого озера»? Лестно, в любой другой момент Ив возгордился бы своей ролью просветителя, отвесил бы цветастую благодарность и пообещал бы еще больше ярких впечатлений в следующий раз, но сейчас было как-то все равно. Он кисло кивнул и опять затянулся. А Алхимик, улыбаясь и мгновенно переключаясь из режима «начальство рвет и мечет» в режим «матушка изволит целовать в лоб», благодушно спросил:
– О, Эмиль, тебе как там при заводе? Не обижают? Не скучаешь?
Жаворонков энергично мотнул кудлатой головой и поклонился, стукнув ладонью по груди.
– Жаловаться не стану, хоть и скука, правда! Мое дело плевое! Сижу среди станков, сам, как станок, колдую: где-то закручиваю, что-то свариваю…
Теперь Ив сам ощущал, что вот-вот позеленеет в цвет камзола Алхимика – или покраснеет, как его удерживаемая золотыми застежками наградная лента. Правда, не от злости, а скорее от тоски. Эмилю с его способностями – закручивать гайки? Сваривать кабины и печки? Когда он, наверное, если постарается, сможет сплавить из металла огромного медведя с горящими глазами и пустить доставать ту самую луну с неба?
Только луна и медведь никому в новом веке особо не нужны. А вот локомотивы – да.
– Зато купил вот на алмазные деньги дачу! – продолжал довольно болтать Эмиль. – И павлинов! Ну сказка! Спасибо вам еще раз!
Дачу… еще одно модное и пустое веяние последних лет. Что дальше, автомобиль?
– Да пожалуйста, – тепло отозвался Алхимик и проводил Эмиля улыбкой, но, повернувшись к Иву, тут же опять посерьезнел. Не успокоится, ясно.
– Алмазные деньги? – переспросил Ив скорее чтобы отсрочить следующую порцию взысканий. – Мы теперь их так называем?
– О, это Лебедушка так объявляет… – Алхимик отпил чая. Как всегда при упоминании жены, на его губы вернулась теплая, никому больше не предназначенная улыбка.
А правда. Забавно и ни слова вранья. Лебедушка сама – алмазная, точнее, вторая, магическая, кожа ее – слой чистых алмазных кристаллов. Надоест – сбросит, как Одетта – птичий облик. И это не единственный ее секрет, крайне полезный Ложе. А когда она, Лебедушка, – тонкая, высокая, с модной стрижкой цвета лугового меда, в очередном немыслимом платье-матроске – появляется тут с увесистой, в половину ее роста, стопкой ассигнаций, схваченных ленточками, все чародейское сообщество трепещет. И обступает ее голодными голубями, и воркует: «Ах, ваше сиятельство!» «Ах, как сверкаете!» А она только посмеивается: «Не все разом, пожалуйста, не все разом!» Такие вот «алмазные» будни. Веселые, по-своему уютные, в чем-то даже семейные, вот только прав был тот бородатый чудак-писатель, каждая семья…