Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг. - стр. 45
– Эти господа называются, – сказал мне Великий Князь, – политическими и практическими людьми, а я их зову иначе.
Говорили про г-жу Крюднер. Она познакомилась с Государем после Венского конгресса, в эпоху 100 дней, и видела его раз в Штутгарте, а затем в Гейдельберге. Они долго беседовали, и она последовала за ним в Париж. В 1815 году Меттерних, ненавидевший г-жу Крюднер и не любивший барона Штейна, сделал все возможное, чтобы перессорить их с Государем. Государь не любил Меттерниха и Кастельри, но относился с уважением к его преданности своему отечеству. Если бы не Россия и не посредничество Государя, они в 1815 году разорвали бы Францию на части. Одно время Государь был очарован Наполеоном, но недолго. Уже Император Павел хотел было заключить союз с генералом Бонапарте.
– C’était un diable d’homme (Это не человек, а дьявол [фр.]), – говорил Михаил Павлович, а Меттерних, боявшийся его, недолюбливал Бурбонов.
Веллингтона очень уважали; он был благороден во всем. На Венском конгрессе престарелый князь де Линь походил на привидение из прошлого столетия. Про Екатерину он говорил с благоговением, он не забыл своего пребывания в Петербурге. Поццо ди-Борго был откровенен, не будучи искренним; Блюхер был настоящим капралом и очень недалек. Поццо был даровит. В то время совсем напрасно не отдавали должного генералу Йорку[135]. Английский регент сильно коробил Государя своими рискованными выражениями, он был дурно воспитан. В 1814 году Государь съездил в Мальмезон; он посетил несчастную Жозефину, а два дня спустя она скончалась от жабы. Положение принца Евгения было ужасно, его очень жалели в Вене, его жена была очаровательна, она отличалась чувством собственного достоинства и нравственными качествами.
Я много расспрашивала Великого Князя, потому что все это очень интересует Пушкина; он любит историю и просил меня записывать все, что услышу об исторических лицах и о подробностях, мало известных публике. Он находит, что Великий Князь очень остроумен от природы и что он, не задумываясь, одним словом умеет охарактеризовать человека и, без всякого недоброжелательства, быстро подмечает его слабую сторону.
Затем явился Ланжерон[136], и мы с ним говорили о милом герцоге (Ришелье), который всегда всеми был любим и уважаем. Великий Князь говорит про него: «Это был рыцарь с благородным сердцем и прекрасною душою, и Россия обязана ему процветанием Одессы».
После этого он дразнил Ланжерона его рассеянностью и сказал ему:
– Признайтесь, что вы заперли Государя в вашем рабочем кабинете.
На это Ланжерон ответил:
– Увы, это правда; я уступил мою квартиру Его Величеству, а когда он разрешил мне удалиться, то по привычке уходя запирать кабинет, я повернул ключ, положил его себе в карман и повел гулять моих собак. Через час Государь позвонил. Дверь оказалась запертой; меня искали повсюду и наконец нашли на морском берегу. Я откровенно признался Его Величеству, что я про него совершенно забыл. С обычной добротой и милостью Государь сказал мне: «В другой раз, любезный Ланжерон, хоть доверьте мне ключ».
Говорят, что Император Александр умер от крымской лихорадки, которой он заболел, когда однажды вечером посетил могилу г-жи Крюднер. Она удалилась в Гаспару к своей приятельнице кн. Голицыной. Ее другой верный друг, кн. Мещерская, жила в Криасе. Государь посетил их, а когда возвращался в Гаспару, с ним сделался озноб. Вилье