Неисповедимы пути. Роман - стр. 35
Иван и в армию подался всего скорее из-за того, что вдруг ощутил себя лишним в новой материной жизни. Дружеские отношения с отчимом казались ему предательством памяти отца, которого и так много предавали. Мать – ладно, женщина – тяжело одной век коротать. Но теперь вроде бы предавал уже он, единственный на земле отцов наследник.
Через год, когда Иван осваивал в Карелии первую ударную стройку, Степан Герасимович помер. Как ни торопился на похороны Иван Сверяба – не успел. Закопали страдальца Кирюхина в полдень, а Иван прилетел вечером. Побыли вместе с матерью на могиле, утонувшей в райкомовских и ветеранских цветах. Мать сказала:
– Сначала угробили, а теперь цветами перед мертвым откупаются…
Погруженный в прошлое, Иван и не заметил, как дошел до Сиреневой улицы. Свет горел только в их комнате. Значит, Томка не спала, значит, ждала, значит, придется объясняться. Она и дверь открыла сама.
– Обнаглел, да? В гулянки ударился, да?
Иван, не говоря ни слова, прошел в комнату.
– Где шлялся, паразит?
– Тише! Дочь разбудишь.
– О дочери вспомнил? А когда шлялся, не помнил? Да еще и с покарябанными губами домой явился!
– С твоим усатиком и его дружками встретился. Капитан из гарнизона помог с ними справиться.
Томка осеклась. Лицо жалобно искривилось, казалось, вот-вот заплачет. Подняла на Ивана свои серые оресниченные глаза, сказала тоненьким голосом:
– Извелась я, Вань, тебя ожидаючи.
Эти человеческие слова тут же нашли отклик в Ивановом сердце. Ему стало жалко жену. Сел рядом с ней, даже потянулся обнять, но сдержал себя.
– Потом в гарнизоне был. Капитан пригласил.
Она удивленно заморгала.
– А чего так задержался-то?
– Серьезный разговор получился.
– Он что, холостой тот капитан?
– Женатый.
– О чем же у вас серьезный разговор был?
– О князе Кропоткине.
– О ком, о ком?
Иван повторил.
– Чего он вам сдался?
– Офицером был.
– Ну, и что?
– Меня тоже сватали в офицеры.
Жена несколько секунд лежала молча. Затем повернулась к нему.
– Как это – сватали в офицеры?
– А так. Через военкомат предложили призвать.
– Ну, а ты?
– Отказался.
– Да ты что, Вань! С ума сошел что ли? Офицеры знаешь, сколь зарабатывают? И квартиры им с удобствами дают, и одевают задарма.
– Спи! – сказал неприязненно.
– О жизни надо думать, Вань. Двое же у нас скоро будут. А ты все, как холостяк: ничего тебе не надо. Детям надо! И кормить их, и одевать, и учить.
– Хватит!
– Ладно, Вань, ладно. Не буду. Потом поговорим.
Она еще долго ворочалась, вздыхала. Иван так и не дождался, когда жена засопит в предвестии глубокого сна. Сам уснул и проспал ночь, как застреленный.
Ах, жены, жены! Мужья только думают, что они вершат семейные дела. А на самом-то деле их вершат жены. Не мытьем, так катаньем, где не додолбят, там кошачьим мурлыканьем возьмут. Через неделю Иван уже ничего необычного не видел в возможном повороте своей судьбы. Он и Железнову признался в том, когда принес ему прочитанные с пристрастием книги.
– Я пр-редполагал такой вариант, – сказал тот. – Комбат навел о вас справки. Вы на самом деле толковый механик…
Приказ о присвоении ему звания младшего лейтенанта пришел, когда уже родился сын. Иван настаивал дать ему имя Трофим. Но жена яро воспротивилась: деревенское де имя, сейчас никто так не называет! И записала сына Эдуардом.