(не) зажигай меня - стр. 40
[1] В Славии отчество женщины дается по отцу ее семьи, и оттого меняется, когда она переходит в род мужа. До брака была Святослава Мстиславовна, а стала Святослава Митриевна
[1] В Славии отчество женщины дается по отцу ее семьи, и оттого меняется, когда она переходит в род мужа. До брака была Святослава Мстиславовна, а стала Святослава Митриевна
14. 14. Ночь Травника
Полнолуние я встретила в лесной вотчине Волчеков, и, клянусь, это было лучшее полнолуние в моей жизни. Волчица я хилая. Оборачиваюсь в одну ночь только, большего мне не дано. И то поразительно: в матери-то крови звериной всего четвертинка. Я должна была быть ни то ни сё: и не человек, и не оборотень. Крови почти до краешка, но переливаться не должно. А у меня переливалось.
Обычные оборотни, как мой отец, к примеру, перекидываются когда захотят. Я так не могу. Только в полнолуние с отцом и бегала, да и то – где там бегать-то, в горах? И леса там почитай, что нет, только немного деревьев на краю обрыва. В дальние заросли мне соваться запретили категорически – там и чужаки бывают, и дикие звери. И всей радости у меня было – вокруг замка круги наворачивать, будто я не оборотень, а лошадь на манеже.
Оборотню в полнолуние надо бегать. В зверином виде инстинкт продолжения рода не такой сильный. Конечно, у семейных выбор есть, дома со своей парой остаться или в лес выйти. Молодоженов в такие дни калачом не вытянешь. В клане лесных волков на «гон» вышли почти все. И женщин было всего трое, я четвертая.
- Кто тронет хоть краем лапы Викторию – я с того шкуру спущу и на заборе повешу, - предупредил Волчек. – Даже не приближаться! Всё, пошли!
И мы пошли, о, как мы пошли! Какая это была ночь! Кажется, я даже зайца загрызла. В терем Волчека вернулась под утро, на дрожащих от слабости лапах и, прямо в волчьем обличье, грохнулась в постель, изрядно напугав Людмилку, с которой делила спальню.
А на следующий день не смогла подняться: болело всё тело. И еще голос сорвала, пока на луну выла. Словом, жизнь в тереме Волчеков протекала весело и насыщенно.
Оборотни – не кнесы. Они ребята веселые. Они не пашут и не сеют, они профессиональные воины, охотники, портные, сапожники и прочие ремесленники. Да и где им в лесу сельским хозяйством заниматься? Они и выпить не дураки, и движение им нужно как воздух. Оттого у них каждый вечер игры всякие: то лапта, то хороводы, то горелки. Кони в княжеской конюшне резвые, поля да дороги кнеса Градского – к услугам зятя и внучек. Уж мы и скачки устраивали, и в ближайшие города-деревни ездили – какая благодать быть молодым и здоровым!
Конечно, Герхард везде, будто хвост, за мной таскался – от кого тут охранять, и сам не знал. Да только на майский праздник Травник он тоже со мной собрался. В мае, говорят, олень копыта в реке мочит. Можно и купаться уже. Все девушки и купаются. Ночью костры разжигают, танцуют, гадают, Хозяина леса чествуют. А мужчины дома ждут, им нельзя. Эта ночь не для них.
Герхард, разумеется, меня не пускал. Раз ему запретили идти к реке, то и я не должна. Уж сколько усилий приложили мы с сестрицей, чтобы заманить его в темную часть терема, да там запереть! С огромным трудом закрыли люк тяжелым сундуком. Пущай побесится, не убудет от него. Что со мной случиться может в дядюшкином лесу?