(Не)настоящая мать - стр. 3

Никита зашёл как-то к ней вечером после предварительного звонка, чтобы передать свежие ягоды и деньги за месяц. На дверной звонок никто не отвечал, он открыл дверь своим ключом и застал её сидящей на полу в позе лотоса, с закрытыми глазами в наушниках. Перед ней лежал диктофон, а на экране ноутбука прыгали звуковые волны.

– Подожди секунду, – шепнула она, не открывая глаз, – я почти поймала.

Он замер, не понимая, что происходит. Уловил лёгкий запах ванили.

Она наконец сняла наушники и улыбнулась. Её белозубая улыбка казалась ещё красивее на фоне коротко подстриженных тёмных волос, улыбка была как бы основным украшением её облика.

– Слышал?

– Что?

– Тишину, – опять улыбнулась.

– Ты записываешь тишину?

– Да, это мой новый проект – «Звуки отсутствия».

Он посмотрел на её тонкие пальцы, которыми она аккуратно сохранила файл, и подумал, что Лиза никогда бы так не смогла – она всегда заполняла тишину словами, даже если они были лишними.

Но быстро одумался. «Меня это не касается».

– Расскажи, какая она.

– Кто? – не понял Никита.

– Лиза. Не внешность, расскажи, как она звучит.

Никита никогда не думал об этом. Он даже не понял, что в таком случае надо говорить, что точно.

– Она, – в голове звучало странное слово, – как диссонанс. Красиво, но с надрывом.

Кристина почему-то засмеялась. То ли он сказал это нерешительно, то ли сморщился как-то необычно.

– Ты только что описал альтернативный рок.

Не понял – обижаться или гордиться.

Потом она включила запись – его голос, наложенный на шум дождя. И вдруг Никита услышал то, чего не замечал раньше: его слова о Лизе звучали устало.

Он быстро поблагодарил Кристину неизвестно за что, попрощался и ушёл, то есть вылетел, если не как пробка из бутылки, то близко к этому. Он убежал. Испугался. Она начала его засасывать.

– Представляешь, лежит на УЗИ в наушниках, – возмущалась Лиза за ужином.

– Ну, странная, да, – поддакнул Никита.

– Я её спросила: «Ты, что, сердцебиение моего ребёнка записываешь как трек?»

– А она что?

– Хмыкает. Ещё положить? – Лиза приготовила жареную треску с орехами. Никита ел с удовольствием.

– Да.

– Знаешь, к какому выводу я пришла?

– Насчёт Кристины?

– Ну, естественно, – Лиза положила мужу ещё один кусок рыбы, – она относится к этой беременности, как к арт-проекту. Деньги деньгами, но ещё и арт-проект. Я уверена, что она ведёт аудио-дневник, якобы для себя. Вот такие у меня умозаключения. Не знаю, мы имеем право это запретить, как считаешь?

– Запретить что? Как ты можешь отследить, что она там записывает, когда остаётся одна? В контракте ничего такого нет.

– Ты опять её защищаешь, – фыркнула Лиза.

– Скажи всё до конца. Чего ты не хочешь?

– Я думаю, она задумала какую-нибудь внутреутробную аудио биографию. Всё чудесно, только это не её ребёнок, и торговать потом своим шедевральным альбомом я ей не позволю.

Лиза встала. Она вся кипела. Понятное дело, что не только из-за этого так называемого альбома. Альбом стал поводом. Лиза нервничала, потому что начала ревновать Никиту к Кристине.

Никита замечал за собой странное: он стал чаще думать о Кристине. Не о её работе, не о беременности, а именно о ней. О том, как она смеётся, когда он говорит что-то нелепое. О том, как она слушает звуки, будто слышит в них что-то недоступное другим. О том, как её пальцы скользят по клавишам синтезатора, будто она не играет, а разговаривает с инструментом.