Не хлебом единым - стр. 51
– Не уступают дороги изобретателю! А? Как вы на это смотрите?
Дмитрий Алексеевич засмеялся. Араховский, одетый в льняную косоворотку с русской вышивкой, повесив пиджак на одно плечо и держа под мышкой папку, подошел к нему.
– Вот вы смеетесь, гуманный человек, – все так же добродушно сказал он, подбоченясь и окидывая стадо взором философа. – А ведь это не случай, а явление. Если бы вместо вас на тротуаре стоял их сиятельство господин волк, картина была бы другая! Вот в чем беда…
Они замолчали, думая каждый о своем. И когда стадо прошло, двинулись не спеша вдоль улицы.
– Вот так, товарищ изобретатель, – сказал Араховский. – Вы знаете, что вы избрали самую красивую и самую опасную дорожку?
– Я ее почти всю прошел. Я уже два года…
– Прошли? Ну, дорогой…
– Вы не знаете… – перебил его Дмитрий Алексеевич.
– Я все знаю. Послушайте, что вам говорят. Послушайте, опыта у вас не убавится! Так вот, верьте мне или нет – ваше дело. Но вы не прошли и десятой части того, что для вас заготовила фортуна. Если хотите – я помогу вам сделать один шаг вперед. Если вы, конечно, хотите…
– Ну, конечно же, хочу!
– Ах, хотите? Ну так слушайте. Вы ничего не смыслите в проектном деле. Вы не знаете деталей машин. Вам неведом язык чертежей. Не смейтесь, а слушайте, что вам говорят! Того, что вы знаете, достаточно для оформления идеи. Чтобы создать проект, этих знаний уже мало. А для того, чтобы работать с Урюпиным, эти ваши знания – ничего. Вам, дяденька, уже заехали оглоблей в рот, а вы улыбнулись и сказали спасибо. Хорошо, что Колька вас спас! Потому что человек он молодой и сперва говорит, а потом уж думает. Я тоже хочу спасти вас – только солиднее, капитально. Для начала я вручу вам три книжечки страниц по триста, заставлю вас их подзубрить и приму экзамен. Когда вы освоите эти книги, вы сможете увидеть кое-какие палки, которые вам суют в колеса. Будет меньше поломок в пути.
– Кирилл Мефодьевич, я вас заранее благодарю…
– Нечего благодарить. Завтра у нас воскресенье? Приходите завтра вечерком ко мне… – Араховский остановился и подал Дмитрию Алексеевичу руку.
– Простите, а где вы живете?
– Живу я в домике, против которого мы стоим.
И Дмитрий Алексеевич увидел знакомый домик 141. Он был теперь весь затянут ползучей зеленью. Сарайчика уже не было видно. Яркая зелень кипела в огороде, желтые светила подсолнухов глядели в одну сторону – туда, где опустилось за дома солнце. Кусты смородины были обсыпаны зелеными и коричневыми ягодами, а на низеньких, растущих в стороны деревцах висели бледные яблочки. В глубине, между березами, белел гамак.
– Я видел вас здесь! – сказал Дмитрий Алексеевич. – В первый день, когда приехал.
– Возможно. Я здесь каждый день копаюсь. Это мой, так сказать, сад Эпикура. Видите вон гамак? Там есть еще столик, – Араховский засмеялся и поднял вверх палец. – Прошу завтра в семь.
На следующий день, когда вечереющие улицы затихли, Дмитрий Алексеевич потянул за проволочное кольцо у высокой решетчатой калитки дома номер 141. Потянул – и в глубине двора раздались угасающие удары в медную певучую посудину. С мирным лаем подбежал к ограде высокой красно-шоколадный сеттер и завилял хвостом. Медлительная, пожилая женщина открыла калитку и пропустила Дмитрия Алексеевича. Кирилл Мефодьевич был в огороде – раскинув руки, полулежал в гамаке. Косоворотка его была расстегнута, он был здесь другим человеком – гордым и гостеприимным хозяином, смотрел героем и не отводил глаз в сторону. На столике, около гамака, лежала вверх обложкой раскрытая книга. «Ньютон. Математические основы натуральной философии», прочитал Дмитрий Алексеевич и проникся глубоким уважением к хозяину книги.