Научная объективность и ее контексты - стр. 75

Хорошо известно, что конкретное исполнение этой программы, начатое Карнапом и продолженное им и несколькими другими логиками, в конце концов привело к негативному результату – не только в связи с некоторыми формально-логическими трудностями, но прежде всего из-за невозможности провести четкое разграничение между теоретическими и нетеоретическими терминами (что показали, в частности, Гемпель и Куайн)[120].

Проблема с этой долгой историей, по нашему мнению, состоит в том, что она в каком-то смысле затуманила саму природу этой проблемы, поскольку создала впечатление, что наша неспособность довести редукционистскую программу до намеченного конца – это чисто фактическое обстоятельство, а сама по себе и в принципе эта программа вполне здравая и философски приемлемая[121]. Чтобы показать, что это отнюдь не так, зададим себе вопрос: что бы это означало, если бы эта программа была успешно выполнена; или проще рассмотрим те случаи, в которых некоторый теоретический термин фактически оказывается непосредственно определимым, или анализируемым, или разлагаемым на некоторые операциональные составляющие, связываемые некоторыми простыми логическими или математическими связями.

Означало бы это, что данное теоретическое понятие оказалось устранимым из науки или что его значение сводимо к операциональным понятиям? Никоим образом, поскольку на самом деле мы нашли операциональные составляющие этого теоретического понятия, однако «связывание» их именно таким образом никогда не могло бы быть просто следствием их собственной природы, и потому после «редукции» нам не хватало бы этого связывающего фактора. Чтобы представить это более подробно, нам нужно было бы сказать, что логическая сеть[122], посредством которой различные операциональные (или наблюдательные, или эмпирические) составляющие научного объекта собираются воедино, так что становится возможным опознать объект и дать ему имя, дает нам возможность провести анализ теоретического понятия. С другой стороны, этот анализ не может быть редукцией просто потому, что после этого анализа мы находимся в присутствии двух вещей, а именно отдельных операциональных составляющих и структуры (логической сети), в которую они включены. Поэтому неправильно говорить, что значение теоретического понятия может заключаться целиком в его операциональных или эмпирических составляющих, просто потому, что эти же составляющие, включенные в другую структуру, образовали бы другое (теоретическое) понятие. Так что мы приходим к выводу, что если их операциональных составляющих недостаточно для различения значений разных понятий, то невозможно ни свести полностью их значение к значению только этих составляющих, ни элиминировать их теоретическую сторону.

Интересен тот факт, что проведенное выше обсуждение, признающее релевантность как операциональных, так и теоретических элементов науки, не только влечет за собой критический пересмотр крайней эмпиристской концепции науки, но также содержит и решающую критику крайней «идеалистической» концепции науки, согласно которой научные объекты (особенно объекты физики) – это просто математические структуры[123]. Поэтому стоит рассмотреть вкратце, в каком смысле можем мы утверждать, что научные объекты имеют математическую структуру, не будучи сами тождественными этим структурам.