Научись играть!.. - стр. 5
Ну да ладно, чепуха. Вот во вторник в соседнем микрорайоне вышел совсем уж дикий случай. Тоже с колёсной резиной, но куда брутальнее. Какие-то гады затащили на верхнюю площадку подъезда старую покрышку, облили горючей дрянью – и подожгли. Весь подъезд в копоти, а жильцы в шоке. И поджигателей до сих пор ищут. «Потому что в том доме тоже сэкономили на видеонаблюдении», – резюмировал Виталий.
Машинка, изначально фиолетового колера, вдруг показалась Сёмину выгоревшей и пыльной. Может, и впрямь за ночь на кузов осела пыль… Распахнул дверцу, скользнул за руль – ещё не печка, но уже точно теплица. Вечный пластмассовый запах, поразивший Виталия химической терпкостью ещё на площадке автосалона, девять лет назад. Неистребим, но только в первую минуту его и замечаешь… Как Сёмин ликовал тогда! Откатав первую полутысячу километров, клялся себе, что лет через пять купит новую «KIA», и непременно это будет опять «Сидр»…
Мотор подхватился мгновенно, едва повернул ключ зажигания. Вот и ответ на всю эту малодушную ностальгию…
И солнце сегодня, как и вчера, как и позавчера, опять светило ярко. Да ведь и жарко – лето нынче настоящее. Только живи да радуйся!..
Но вместо того, чтобы радоваться, Виталий снова прокрутил в памяти «перемогу» в понедельник (опять-таки в корпоративные жаргонизмы с некоторых пор превратились разные хохляцкие слова). В общем, как ходил на поклон к начальству – «подавать челобитную». Потирал руки, ещё сидя за столом перед рабочим компьютером, только вовсе не радостно потирал. Прикидывал: вот бы толково – и обтекаемо – с Сергей Викентьевичем объясниться, зачем ему пятница нужна. Слова на ум не шли. Какой-то опрометью Сёмин выскочил в коридор. А в кабинете начальника напоролся на Бориса Ксенофонтовича, Ксенофобыча, так Виталий его про себя называл.
Только ведь чуть Сёмин дверь и приоткрыл, а уже нельзя было дать реверс. Ксенофонтович в образовавшуюся щель его заметил и поманил рукой: заходи-заходи.
Сидел он на стуле для посетителей – только не в позе просителя. Развалился вальяжно, нога была закинута на ногу и слегка раскачивалась – наверно, в кресле-качалке представлял себя.
Мягкотелый Сергей Викентьевич в присутствии зама обычно становился принципиальным и даже непреклонным. Должно быть, боялся, что Ксенофонтович его расшифрует… Хотя, по правде, тот, конечно, давно его расшифровал.
– Что хотел, Виталий? – поинтересовался Сергей Викентьевич. Он обладал красивым сочным актёрским баритоном.
– Отгул, небось, хочет, – буркнул Борис Ксенофонтович, проницательно зыркнув на Сёмина колючими глазами. – И, наверно, в пятницу… Всем нынче понадобились отгулы…
У него голос был крестьянский, грубый. Хотя сейчас прозвучал вроде не зло и не сварливо.
– Да, – выпалил Виталий обиженно. Осторожно добавил: – Хочу взять день в эту пятницу.
Ксенофонтович искоса кинул на шефа свой рентгеновский взгляд, чуть заметно, но хитро, как кот, усмехнулся чему-то. Сергей Викентьевич же, не обращая на эту усмешку внимания, а, может, наоборот, очень даже обращая, тоже улыбнулся, но как-то кисло. Смотрел он исключительно на стол перед собой, уставился на лежавшие там какие-то бумажки, будто они и впрямь очень его волновали. Тут же согнал улыбку прочь, пророкотал барственно-небрежно:
– Хорошо… Оформляй в личном кабинете.