Наследники графа. Армэль - стр. 40
– Вы совершенно ничего не поняли! – усмехнулся епископ. – Я предлагал вам помочь мне вызволить Фуке. Вы имеете влияние на его величество, и ваших советов он послушается.
– Зачем тогда вы завели дружбу с комендантом Бастилии?
– Я помогаю там одному юноше. Он узник этой тюрьмы. Молодой человек очень тоскует по своей матушке, у которой он является единственным сыном.
– А вы, граф, вы сказали об Огюсте…
– Что ж, объясню. Я испросил у Людовика аудиенцию, на которой намерен сказать ему все, что думаю. И я готов ко всему. А по поводу вашего вопроса… Если бы король поступил несправедливо по отношению к кому-то еще из моих детей, я, безусловно, сделал бы то же самое.
– И я. Особенно если бы речь шла об Армэле. Ведь вы, граф, ему просто отец, а я отец духовный. Я за него ответственность несу перед Богом, – повернувшись к графу, говорил епископ. – И я рад, что мой крестник выбрал тот же путь, что и я. А Александрин… К счастью, в ее жизни, кажется, все хорошо сложилось.
– Я, кстати, ошибся в де Варде, – задумчиво сказал граф де Куси. – Он оказался весьма достойным человеком.
Монфор вспомнил, как Вард, злословя о Лабранше и его матери, едва не спровоцировал Огюста на то, чтобы тот вызвал Франсуа на поединок. А еще эта загадочная история, участниками которой, как догадывался шевалье, были Вард, Александрин, и покойный дю Прей… Но промолчал об этом.
Несколько часов пролетели незаметно, и Монфор, чуть покачиваясь от выпитого вина, покинул друзей. Анри предложил отвезти того, но шевалье отказался, убедив обоих, что поймает извозчика. Наблюдая за удаляющимся другом, граф и епископ какое-то время молчали, потом последний повернулся к графу:
– Откуда он знает?
– Я, кажется, догадываюсь, – процедил Арман, и на скулах его заходили желваки.
– Как думаете, он поверил? – спросил епископ.
– Зная его, нет.
– Надо же, как сказал, «вы были мне как отец»... Слишком часто он об этом забывал. Вообще о том, что вы ему друг...
Но под взглядом графа де Куси он замолчал. Между ними вдруг возникло то невысказанное, о чем они никогда не говорили, но что всегда было, и всегда разделяло их. Арману стало неловко, потому что, говоря сейчас о Монфоре, друг, скорее всего, имел в виду и его самого...
АДюамель-Дюбуа будто воочию увидел себя юношей-семинаристом, и свою возлюбленную подле себя. Драгоценные минуты рядом... Им так трудно было выкроить у судьбы эти мгновения. И вот украв у жизни целый день и ночь, которые они провели вместе, любовники проснулись. Точнее проснулся он. И посмотрел на свою Бланку. Такая молодая, хрупкая… Ее смех – как шум ветра или моря, ее улыбка – как солнце, ее аромат – как весенние цветы, ее вкус – как сладкая черешня... Он должен защищать ее даже на расстоянии, беречь ее, ведь она – его жизнь. А она так строптива. Но не сейчас. Одетая в его рубаху с кружевными манжетами, спит, положив головку ему на грудь. Личико кажется почти девичьим. И вся она такая маленькая, легкая. Вот ресницы затрепетали, молодая женщина вздохнула и, открыв глаза, потянулась.
– Анри... Вы снова проснулись раньше меня.
Она села, откинув назад свои длинные волосы, и от этого движения рубашка упала с плеча, обнажив одну грудь. Молодой человек завороженно скользил взглядом по ее еще затуманенным сонным очам, по пухлым губам, изящной шейке и телу, просвечивающему сквозь светлую ткань. Она улыбнулась.