Наследники графа. Александрин - стр. 78
Теперь с каждым днем к нему возвращались силы. Его выздоровление доказывало то, как он стал налегать на еду. Но все-таки подняться ему пока было не под силу.
– Арман, нам нужно поговорить, – однажды сказал он графу, развалившемуся на своей лежанке и уже почти дремавшему.
— Ты в этом уверен? – пробурчал тот.
— Что ты имеешь в виду? – спросил Мишель.
— Я думаю, нам не надо ни о чем говорить. Так будет лучше. Все равно все останется как есть. Я так решил. Ну и ты тоже справишься с этим как-то.
Позже де Монфор еще попытается поговорить с другом, но тот снова отметет все его попытки объясниться. Анализируя такое поведение Армана, шевалье сделал вывод, что это в его характере. Он не хочет знать правду, чтобы не рушить все – ни дружбу, ни семью. И спас его несмотря ни на что, и, все в принципе понимая, решил оставить как есть. Видимо ему самому легче от того, что он не знает ничего наверняка.
Друзья почти не общались, лишь однажды Арман вдруг спросил у Монфора:
– Ты вернешься на службу к Мазарини?
– У меня нет выбора. А ты еще можешь уехать.
– Я уже ответил тебе на это все что думаю. А на счет кардинала… Он очень удивится, увидев тебя живым.
– Что ты хочешь сказать?
– Чем больше я обо всем этом размышляю, тем больше убеждаюсь в том, что это нападение было подстроено, чтобы избавиться от тебя под видом организации моего побега. Официально арестовать и казнить тебя он не может. Свои руки в крови марать не хочет. И слишком большой шум поднимется, – сказал граф другу.
Шевалье задумался.
Дверь графине открыла девочка-прислужница. В доме было очень тихо и казалось, что внутри никого нет. Но Анна почти сразу увидела спящего Мишеля. Видимо разбуженный скрипом дверей, тот открыл глаза и обвел комнату сонным взглядом. Когда глаза его остановились на Анне, он сначала будто не поверил тому, что видит, приняв за ведение, а в следующую секунду обомлел. Даже приподнялся. Женщина подошла ближе, присела на край кровати.
– Как вы тут оказались? – Монфор говорил с трудом, делая паузы после каждого слова.
Она почувствовала, как его теплые пальцы касаются ее руки и нежно гладят ее. Анна смотрела на шевалье и вспоминала, как он ласкал ее с грубоватой торопливостью, как целовал исступленно, как она сама едва не сходила с ума, обнимая его и чувствуя, как жесткие волоски на его торсе щекочут ее грудь... Он молча смотрел ей в глаза и думал о том же самом. Графиня отвернулась. И тут же наткнулась на взгляд какого-то незнакомца. Взъерошенный мужчина выбрался из-за занавески, за которой, оказывается, находилась кровать, и с любопытством наблюдал за графиней и Монфором.
– Вы меня помните, сударыня? – спросил он. – Меня зовут Григорий Миловидов. А муж ваш на чердаке спит, сейчас позову.
– Арман!
Как же она тосковала по нему! Как боялась, что больше никогда уже не увидит его! Он стоял так близко, ей показалось, что сейчас он ее поцелует. Она была готова к этому. Но он вдруг отстранился, холодно взглянув.
– Что вы здесь делаете?
Казалось, граф намного больше рад видеть своего слугу, чем жену.
– Пойдем, поговорим, – он кивнул на дверь. Супруги вышли во двор.
В дворовой постройке, где обычно хранится всевозможный хлам, слышалась возня. Анна приоткрыла дверь и тут же увидела голую пятую точку Емельяна – второго русского. Под ним извивалась юная служанка, которую она недавно видела в доме. Графиня с отвращением отвернулась.