Наследник криминальной империи - стр. 31
- В гости, лапуля. Учебу придется сегодня пропустить.
- И завтра тоже, - вставляет тот, кто сидит справа. - Если только Валевский не поторопится.
- Валевский - это ведь Богдан?
- Он самый.
- А вы разве не от него?
Мужчина начинают смеяться так громко, будто ничего смешнее в жизни не слышали.
- Нет, лапуля, мы на другого дядю работаем. Наш дядя с твоим дядей кое-что не поделил, поэтому ты побудешь у нас, пока они не утрясут все разногласия.
- Вы меня похищаете? - лепечу я, чувствуя как руки леденеют. - Я теперь вроде заложницы?
- Именно так. Спальню с джакузи мы тебе не обещаем, но если будешь послушной - уйдешь нетронутой.
От шока и страха я перестаю дышать.Что значит нетронутой? Они собираются меня бить? Пытать? Я жду ребенка, мне нельзя… нельзя…
Я опускаю глаза на собственные сжатые ладошки. Рыдания жгут горло. За что мне это? Я ведь никому не причинила вреда. Просто хотела учиться и быть как все. Что теперь меня ждет? Выберусь ли я живой из этой передряги?
- С чего вы взяли, что я вообще нужна Богдану?
- Шутишь что? Ты первая, кого он к себе во дворец притащил. Вон какая у тебя мордашка симпатичная. И сиси ничего себе такие, - мужчина тянет ко мне свою огромную лапищу, и я, взвизгнув, вжимаюсь в сиденье.
- Пожалуйста, не трогайте меня, - лепечу, скрещивая на груди руки.
По моим щекам вовсю катятся слезы, но у мужчин они не вызывают никакой жалости. Повернувшись друг к другу, они начинают спорить, кто из них поедет в магазин закупаться едой.
Через час мы приезжаем к белому кирпичному дому, расположенному на пустыре. Он не имеет ничего общего с уютными коттеджами. Посеревший от времени фасад нагоняет еще большую тоску и панику, так же как и разваливающееся от времени деревянное крыльцо.
- Давай, топай, - распоряжается лысый мужчина и для верности подталкивает меня в спину.
Я закусываю губу, чтобы сдержать подкатывающие к глазам слезы, и переступаю порог. В доме пахнет плесенью и сыростью, и несмотря на теплую погоду, мне моментально становится холодно.
- Куда дальше? - шепотом спрашиваю я, растерянно глядя на рассохшиеся двери.
- Левая твоя. Шконку сама найдешь.
Шконка - это панцирная кровать, на которой лежит пожелтевший матрас. Кроме нее другой мебели в комнате нет. Здесь даже окна нет — вместо него есть отверстие под потолком, заколоченное доскам.
На дрожащих ногах я подхожу к кровати и, поборов брезгливость, сажусь. Мое обостренное обоняние становится большим минусом: здесь пахнет как в общественном туалете и мне приходится бороться с подкатывающей тошнотой.
Телефон у меня отобрали, так же как и сумку. Так страшно. Выходит, что мое спасение зависит от мужчины, от которого я сбежала. Повернуть бы время вспять, я бы ни за что бы не полезла в это окно. Но я ведь понятия не имела, во что превратится мой жизнь с появлением Богдана. Что существуют люди, готовые использовать живого человека как приманку, чтобы решить вопрос в бизнесе.
Я обхватываю руками живот и ежусь. Мне нельзя говорить им о ребенке. Нельзя волноваться. Я сделаю все, что они просят, лишь бы мне не причинили вреда. Я должна позаботиться о моем малыше.
Дверь со скрипом открывается и на пороге появляется второй похититель.
- Это если захочешь пить, - я вздрагиваю, потому мне под ноги падает бутылка. - Хавчик будет чуть позже. Морить тебя голодом приказа не поступало.