Нас рано хоронить - стр. 14

Знаешь, я жалею, что ты живой. Если бы я узнала, что тебя давно нет, то еще можно было бы придумать какое-то оправдание этой пустоте. Можно было бы прийти поплакать на могилку, или обвинять несправедливую судьбу и тешить себя иллюзиями, что ты просто не успел все исправить.

Но ты жив. Я не знаю, как описать словами ту боль, которая поселилась во мне с осознанием, что тебе просто все равно. Что меня вычеркнули, вырезали, стерли. За ненадобностью. Я злюсь. Я очень на тебя злюсь. Зачем я это все тебе пишу? Какого результата жду? Да уже никакого. Просто не могу удержать эту лавину внутри себя. Я должна была высказаться, хотя бы так. В письменном виде. Иначе снова сорвусь. Спасибо за алкогольное наследство. Мама сказала – твоя заслуга.

Я никогда тебя не прощу, да тебе это и не нужно. Какой бы не была твоя жизнь, надеюсь, что закончишь ты ее мучительно. Мою ты сломал».

Последние строчки прыгали перед глазами как линии на кардиограмме во время инфаркта. Руки, словно чугунные, не слушались. Тряслись. Выронил листок. Внимательно понаблюдал за его плавным пикированием на старый паркет, давно протертый и поредевший.