Нарисованная ведьма. Истории о первой любви - стр. 8
– Врунья-Ведунья, откуда у тебя колечко-то? Украла? Да, чего от тебя ещё ожидать… И квартира чужая, и вещи чужие. Может, у тебя и имя чужое? Воровка!
Этого Настя не выдержала. Самый страшный гнев – гнев терпеливого человека, так говорила старушка Глория. Настя медленно, очень медленно встала, и смотреть на неё было жутко: волосы как чёрное облако над пылающими щеками, глаза горят. Как будто где-то рядом бушевал ветер и ворвался в неё. Я только в кино такое видела!
– Да чтоб ты… провалился! – страшным шёпотом произнесла Настя.
Мишурин на минуту оторопел. Но от страха стал ещё больше кривляться.
– Ага, провалюсь сейчас прямо, – за-ржал Мишурин. – Напугала! Всё ведьму из себя строишь? Ой, как страшно-то!
Я смотрела Серёге под ноги. Мне казалось, что пол вот-вот треснет, и Серёжка провалится прямо на наших глазах. Что-то непременно должно было случиться. И случилось бы, наверное, если бы в класс не вошла Тамара Андреевна. Учителя умеют отпугивать волшебство, я давно заметила.
– Садитесь, – сказала Тамара Андреевна, возвращая нас к школьной реальности. – Что это с тобой, Ведунова? У тебя не температура? Что-то ты мне не нравишься.
– Мне тоже, – с ухмылочкой вставил Серёга.
– А я бы на твоём месте помолчала, Мишурин, – махнула рукой Тамара Андреевна. – Я как раз собиралась объявить итоги четвертной. И ты, Мишурин, единственный ученик, который провалился на контрольной. Это же надо умудриться – ни одного задания правильно не сделать. Полный провал!
– Оп-ля! – присвистнул кто-то. – Он всё-таки провалился!
Серый обернулся к Насте. Лицо у неё всё ещё пылало, но волосы улеглись – ветер угомонился.
– Наколдовала всё-таки, ведьма? Значит, ты – настоящая?
Серёжка смотрел на неё виновато и изумлённо, как щенок, который что-то натворил, но сам не понял – что.
– А я всегда была настоящая, – пожала плечами Настя.
– Эх, потерял ты свою ведьму, Серый. Теперь не жди помощи от потусторонних сил, – наигранно вздохнул Иванов.
– А он себе новую нарисует! – сказал Малеев.
Тамара Андреевна растерянно оглядела класс.
– А что случилось? – с любопытством спросила она.
– Ничего! Вообще ничего! – заверили её.
Тамара Андреевна поджала губы. Вот так всегда! Что-то уже произошло, а учителя узнают обо всём в последнюю очередь. Или не узнают вообще.
Идеал
Под стеклом – фото с Джонни и Брэдом, над зеркалом – открытка с Леонардо.
И только в личном блокноте – он. И глаза у него – холоднее льда. Всё потому, что она не выучила историю, не удержалась от булочки с маком и не заставила себя сделать тридцать приседаний. Он смотрел на неё, и ей хотелось стать лучше.
Таких, как он, давно уже нет, и она никогда его не встретит. Кто мог бы его заменить, ну кто? Одноклассники все какие-то нелепые, пошлые.
Позвонили в дверь, пришлось прятать Бакунина…
Я влюбилась. Сказать кому-то – засмеют! Влюбилась в нереального человека. Есть у меня набор открыток – «Друзья Пушкина по лицею». У них такие глаза! Такие лица! Я их всех изучила, как своих друзей. Горчаков, Пущин, Дельвиг, Корсаков, Вольховский, Кюхельбекер, Бакунин… Вот этот самый Бакунин Александр – он мне в самое сердце запал. Когда я сажусь за письменный стол, кладу его под стекло на столешнице, между Джонни Деппом и Брэдом Питом.
Ну, с этими двумя всё понятно – голливудские звёзды, избалованные поклонницами. А Бакунин – другой. Вот сажусь делать уроки, а он смотрит. Он ТАК смотрит на меня своими большими задумчивыми глазами! Благородное лицо! Такой не стал бы плеваться посреди улицы – кто дальше, носить дурацкие штаны, из которых выглядывают трусы, материться при девочках. Он уступал бы место, дарил цветы… А как бы он целовался, интересно? Наверное, очень нежно. И никому бы не трепался об этом! Недавно у нас одна девчонка встречалась с одноклассником, так он потом всем друзьям показывал следы на шее – будто она его укусила в порыве страсти.