Напрасная жертва (бонус Подмена) - стр. 44
– Мой архонт, я предан тебе до последнего вздоха! – горячо забормотал, еще больше скручиваясь в подобострастной позе, Лугус. – К тому же я так ни разу и не использовал кровь монны Эдны!
– И почему же это? – недобро ухмыльнулся деспот, не веря брауни ни на йоту.
– Она оказалась существом совершенно особого порядка, нежели все женщины, с которыми я имел дело раньше. Не капризная, не коварная и не эгоистичная. Для доброго отношения с ее стороны оказалось достаточным просто общаться с ней и пытаться помочь развеивать ее страхи и неуверенность в определенные моменты.
– Опять я слышу про это, провались оно, какое-то чудодейственное общение! Хватит! Просто иди и принеси абсолютно все принадлежащее монне Эдне, что у тебя есть, и не вздумай приберечь что-то на потом!
– Слушаюсь, мой архонт! – вскочил брауни.
– Эй, Лугус! – окликнул его Алево. – А ты с другими женщинами проделывал эти магические воздействия прежде?
– Я ведь столько лет управлял Фир Болгом, и разве кто-то когда-то слышал хоть одну жалобу на меня даже от самых несносных кадани? – помявшись, ответил брауни, потупив шоколадные глаза.
– Понял, – довольно усмехнулся Алево. – Мы еще не раз поговорим об этом милом способе делать женщин менее стервозными. Позже.
– Обещаю рассказать все без утайки! – тут же заверил Лугус от дверей.
– И имей в виду, что ты не прощен! – рыкнул ему в спину хмурый Грегордиан. – Просто я буду какое-то время пребывать в раздумьях над способом тебя наказать!
– Конечно, мой архонт, – склонил голову брауни и юркнул наружу.
Грегордиан уставился на Алево пристально и изучающе.
– Милый способ, говоришь? – скривился он пренебрежительно.
– Что? – поднял светлую бровь асраи. – Никогда нельзя пренебрегать новыми знаниями и умениями, тем более в такой сложной и ответственной сфере, как управление женщинами, мой архонт.
– Хорошо, – фыркнул деспот. – Лугус научит тебя, а ты меня.
8. ГЛАВА 8
Не знаю, сколько мы просидели, таращась до рези в глазах в рычащую и ухающую темноту, изредка разбавляемую блуждающим размытым свечением разных цветов, делающим все еще более пугающим. В Тахейн Глиффе ночи мне казались возмутительно короткими, потому как зачастую на сон мне оставалось слишком мало времени, благодаря чрезмерному вниманию Грегордиана, а сейчас я уже начинала думать, что рассвет никогда не наступит. Ой, ладно, кому я вру! Когда это я на самом деле находила ненасытность деспота чрезмерной и раздражающей? Правильно – никогда! И сколько еще должно пройти времени, чтобы я не думала о нем пару раз за каждую секунду, и это невзирая на то, что дико боюсь всего окружающего? Не вопрос, а какая-то чертова драма.
Несмотря на все эти размышления, когда рассвет наконец пришел, не поразиться в очередной раз невыносимой красоте окружающего мира я не могла. Наблюдать за тем, как небо стало светлеть, сменяя в процессе все возможные и невозможные оттенки от густо-черного до серого, розового и потом ярко-голубого, было по-настоящему завораживающе. Сплошная темнота рассеивалась на какое-то время, превращая каждый проступивший из нее древесный ствол, лист, цветок, движущееся существо в нечто размыто-призрачное, бесконечно загадочное, прежде чем солнечный свет входил в полную силу, и пространство взрывалось обычным буйством местных красок. Проклятый, жестокий и абсолютно прекрасный мир, я буду так скучать по тебе, когда уйду.