На тропе Луны - стр. 26

Марк еще с минуту посидел возле впавшего в забытье ликантропа, чувствуя себя идиотом. Волчат в городе тоже давным-давно не было, не считая этих двоих. Но до сих пор они оставались в относительной безопасности, спасибо их взрослой человеческой родне. И он уже успел подзабыть это странное ощущение – чужой беды, – заставляющее бросить все (например, подушечку!) и нестись, не разбирая пути, на выручку. Что ж поделать, такова его природа… и его доля.

Кстати, эти двое могли бы хоть из природного любопытства остаться. Сейчас самое время вылезти из-за кустов и предложить помощь.

Но как же, дождешься. Он похлопал себя по карманам, мобильник каким-то чудом не вывалился во время драки, и теперь его не надо было искать в траве. Он быстренько набрал номер.

– Привет, Валерик, – сказал он, – это Марко. Не ври, мелкий вредитель, ты не спал. Откуда-откуда… Я вас, спиногрызов, всех как облупленных знаю. Значит, так, друг мой. Поднимай Никиту и Гришу, скажи им, пусть полмедпункта в каземат тащат. Капельницы, все прочее, разберутся сами. Да-да, в каземат, который без окон. Кровать не надо, надо матрасов побольше и одеяла зимние.

Он выслушал ответ, покивал головой.

– Вот что еще, дитя неразумное… Это ведь ты на пару со своей бабушкой младшую Кормильцеву в архив направил? Да как же, отпирайся больше. Доберусь я до тебя… с ремнем. Не посмотрю ни на что. До скорой встречи.

Еще вдох и выдох.

– Ох, боюсь, пожалею я об этом, – покачал головой Марк.

Он встал, без видимых усилий взвалил громадного человека (вернее, не совсем человека) на плечо и пошел прочь.

О руке, отгрызенной и выброшенной в пылу схватки, Марк совсем забыл.

Ратуша Третьего города луны была сложена из розовато-серого мрамора. Под действием влажного ветра камень давно потерял глянцевую гладкость, его шершавая поверхность казалась живой и теплой даже ночью. Свет двух полных лун окрашивал мрамор в золотистый цвет.

Аккуратное трехэтажное здание ратуши отличалось от остальных городских домов только (ага, всего-то-навсего!) высокой башней, увитой балконами-лестницами и увенчанной большим, чуть сплющенным шаром – залом Обсерватории. К городской ратуше вплотную прилегала Академия четырехмерников, даже сад у них был общий. Оно и понятно – отцам города уж никак не до отдыха и забав на лужайках, а у стадиентов всегда найдется желание (а когда есть желание, будет и время!).

Впрочем, человек, стоящий на балконе у самой обсерватории, на отца города не походил, разве что на мать. Невысокая рыжая женщина в брюках-галифе, сапогах и свободной блузе барабанила пальцами по перилам, напряженно всматриваясь в даль, туда, где на фоне чернильно-синего неба проступали контуры замка. Вьющиеся мелким бесом волосы то и дело падали ей на глаза, мешая смотреть, она нетерпеливо отбрасывала их, открывая симпатичное скуластое лицо с рваным шрамом на левой щеке. Время от времени она переставала барабанить пальцами по перилам, но тогда в волнении принималась теребить широкий кожаный пояс с металлическими бляхами. Услышав хлопанье крыльев, лязганье и скрежет, она всплеснула руками.

– Кру, наконец-то! Где тебя носило? – Женщина вытянула руки, и в них прямо-таки свалилась странная помесь вороны и птеродактиля с медным клювом.

– Крааа! Эррен! – проорало странное существо. – Там! Дерржал. Волк! Волк! Детеныш. Удррал!