На линии огня - стр. 11
– Может, не стоит тогда задерживать таких горе-контрабандистов? – спросил Михаил.
Исаков вскинул голову и, как показалось Бардину, поглядел на него подозрительно: не провокация ли? Потом, вздохнув, уверенно ответил:
– Пресекать контрабанду все равно нужно – такая у нас служба. Конечно, мужиков жалко, они стараются семью прокормить. Но пожалеешь раз-другой, а потом вместе с карасем акулу прозеваешь. Зубастых-то среди них поболее… Нет уж, на границе должен быть порядок.
Хрупкий серпик молодой луны спрятался за облако. Зато луч прожектора, сдавленный мраком с обеих сторон, стал как бы ярче. Ветер нес из тайги терпкие, настоянные на хвое запахи. Исаков поглядел на светящийся циферблат ручных часов и недовольно пробурчал:
– Что-то Забутняк, черт возьми, на сей раз долго копается!
– Куда ему спешить, – отозвался Бардин. – Боцман, как я успел заметить, мужик основательный. Не станешь же ты его подгонять?
– Понятное дело…
Разговор прервался сам собой. Оставалось лишь ждать. Михаил сунул в рот очередную сигарету и недовольно подумал: очевидно, придется бросать. Алена, оказывается, не выносит табачного дыма, а он об этом не подозревал. Смолил одну сигарету за другой, а молодая женщина сидела в той же комнате и молчала. Совершенно случайно обнаружилось, что она буквально задыхается в сигаретном дыму. Побледнела как полотно, раскашлялась… Сколько Софья просила, чтобы муженек перестал коптить драгоценные валютные шторы. Сколько раз он даже обещал бросить курить, но переломить себя не захотел. А ради Аленушки! Да скажи она хоть слово…
Странно устроен мужик. Работает рядом с ним юная женщина, а он ее не воспринимает. В упор не видит горделивой стати, идеального овала лица, нежной кожи, русых локонов. Ему нет до этого никакого дела. И вдруг однажды что-то происходит. Он прозревает и с удивлением обнаруживает, что рядом живет чудо!
Выезжая на заставы, Бардин часто брал с собой кого-нибудь из «секретчиков», несколько раз на выезд отправлялась Алена. О ней, как и о любом из своих подчиненных, он проявлял элементарную заботу. Если бы его попросили заочно описать ее внешность, Михаил вряд ли смог это сделать. Но однажды…
Закончив совещание с начальниками отделов и служб, Бардин вышел из прокуренного класса. Настроение было отвратительное. Вооруженцы из округа, завершив проверку бронетехники, нашли массу недостатков в ее хранении и отразили свои выводы в акте. Следом позвонил генерал Гончарук, выругал за несвоевременное предоставление отчета о дисциплинарной практике. Бумагу должен составлять заместитель по воспитательной части, но Гончарук предпочитает за все спросить с командира.
Здание штаба отряда одноэтажное, вытянутое. Длиннющий коридор с дверьми по обе стороны освещен плохо. В самом конце у торцевого окна – комната секретной части. Дверь в «секретку» железная, с окошком, посторонним вход категорически запрещен. Михаил, обрадовавшись, что в штабе пусто, шел по коридору медленно. День выдался трудный, с утра до вечера пришлось мотаться с проверяющими. На ногах – меховые унты, которые так и не успел переодеть.
Вдруг заметил – впереди солдатик идет, махонький, узкоплечий. Тулупчик на нем подстреленный, коленки видны, а шапка на затылок сбита – на чем только держится. Голенища валенок щегольски подвернуты. Словом, не воин, службою живущий, а первый парень на селе.