Н. Годдард. Посев и воздаяние - стр. 4

На следующее утро мне позвонили из пароходства и попросили приехать к ним в офис и забрать билеты на апрель. Мне было интересно узнать, почему Барбадос был выбран для отмены бронирования и почему я, находящийся в конце длинного списка ожидания, должен был получить бронь, но все, что агент могла мне сказать, – это то, что в то утро была получена телеграмма из Нью-Йорка, предлагающая проезд на троих. Я был не первым, кому звонила агент, но по причинам, которые она не могла объяснить, те, кому она звонила, говорили, что теперь им неудобно плыть в апреле. Мы отплыли 20 апреля и прибыли в Нью-Йорк утром первого мая.

В постановке моей пьесы – плавании на корабле, который должен был доставить меня в Нью-Йорк к первому мая, – я играл четырех самых важных персонажей моей драмы. Как продюсер, я решил плыть на конкретном корабле в определенное время. Выступая в роли автора, я написал сценарий – визуализировал внутренние действия, которые соответствовали внешним, которые я бы предпринял, если бы мое желание осуществилось. Как режиссер, я репетировал себя, актера, в этом воображаемом действии – подъеме по трапу, пока это действие не стало совершенно естественным.

Когда это было сделано, события и люди быстро развивались, чтобы соответствовать во внешнем мире пьесе, которую я придумал и разыграл в своем воображении.

Я рассказал эту историю своей аудитории в Сан-Франциско, и одна дама в зале рассказала мне, как она бессознательно использовала ту же технику, когда была маленькой девочкой.

Инцидент произошел в канун Рождества. Она чувствовала себя очень грустной, усталой и жалела себя. Ее отец, которого она обожала, внезапно умер. Мало того, что она ощутила эту потерю в Рождество, так еще и необходимость заставила ее отказаться от запланированных занятий в колледже и пойти работать. В этот дождливый сочельник она ехала домой на уличном трамвае в Сан-Диего. Вагон был наполнен веселыми разговорами счастливых молодых людей, приехавших на каникулы. Чтобы скрыть слезы от окружающих, она встала на открытую площадку в передней части вагона и повернула лицо к небу, чтобы слезы смешались с дождем. Закрыв глаза и крепко держась за поручни вагона, она сказала себе следующее: «Я чувствую не соль слез, а соль моря в ветре. Это не Сан-Диего, это южная часть Тихого океана, и я плыву в залив Самоа». И, глядя вверх, в своем воображении она построила то, что представлялось ей Южным Крестом. Она погрузилась в это созерцание так, что все вокруг померкло. Внезапно она оказалась в конце пути и дома.

Через две недели она получила сообщение от адвоката из Чикаго, что он держит для нее три тысячи долларов в американских облигациях. За несколько лет до этого ее тетя уехала в Европу, поручив передать эти облигации племяннице, если та не вернется в Соединенные Штаты. Адвокат только что получил известие о смерти тети и теперь выполнял ее указания.

Месяц спустя эта девушка отплыла к островам в Южной части Тихого океана. Была ночь, когда она вошла в залив Самоа. Посмотрев вниз, она увидела белую пену, похожую на "косточку во рту леди", когда корабль рассекал волны и приносил морскую соль с ветром. Дежурный офицер сказал ей: "Вот Южный Крест", и, подняв глаза, она увидела Южный Крест таким, каким она его себе представляла.