Мы с королевой - стр. 26
Филомина читала, что королева-мать закладывает за воротник и играет в азартные игры. Сама она подобных занятий не одобряла и сейчас обратилась с молитвой к Богу:
– Господи, хоть бы соседка меня не трогала.
Она порылась в кошельке, ища пятидесятипенсовик. Зажечь газ сейчас, днем, или вечером, когда она будет смотреть телевизор? Этот вопрос она задавала себе ежедневно круглый год, кроме лета, хотя Трой, средний ее сын, говорил ей:
– Слушай, мам, если тебе нужно, включай газ хоть на целый день, ты нам только свистни, и за деньгами дело не станет.
Но Филомина была женщина гордая. Она медленно, одну за другой, натягивала на себя одежки. Потом подошла к шкафу, где висело ее зимнее пальто. Надела его, обмотала шею шарфом, напялила фетровую шляпу и лишь тогда, возведя оборону против холода, направилась в кухню готовить завтрак. Первым делом пересчитала куски хлеба: пять. Затем оставшиеся яйца: три. Есть крохотный кусочек маргарина – хватит разве что на помазанье при крещении младенца. Тряхнула коробку с кукурузными хлопьями. На полмиски наберется, а до пенсии еще два дня протянуть надо. Наклонившись, она открыла дверцу холодильника, выдернула вилку из розетки – чего попусту гудеть, когда вокруг мороз? – и холодильник смолк. Достав кусочек сыра, Филомина с великим трудом (отчаянно ныли узловатые, изуродованные артритом пальцы) натерла щепотку на ломтик хлеба и сунула его в духовку.
Она сидела в нетерпеливом ожидании, досадуя, что расходуется газ. В конце концов вынула бутерброд из духовки, хотя сыр еще толком не растаял, и, по-прежнему закутанная, в шляпе, пальто, шарфе и перчатках, принялась за полуготовый завтрак. Было слышно, как за стеной смеется королева-мать и втаскивают в дом мебель. Обращаясь через стену к королеве-матери, Филомина сказала:
– Погоди, погоди, моя милая. Скоро тебе станет не до смеху.
Накануне вечером Филомина видела по телевизору Джека Баркера, который сказал, что бывшая королевская семья будет жить на государственное пособие. Что пенсионеры – королева, принц Филип и королева-мать – будут получать столько же, сколько и Филомина. Прикрыв глаза, она произнесла:
– За все, что Ты дашь мне, благодарю Тебя, Господи. Аминь.
И принялась за завтрак. Откусив кусочек, она долго и тщательно жевала, чтобы растянуть удовольствие. Хорошо бы съесть еще ломтик, но ведь она откладывает деньги: скоро опять вносить абонентскую плату за телевизор.
А королева-мать потешалась над нелепой миниатюрностью окружающего.
– Совершенно восхитительный домик, – хохотала она. – Просто прелесть. Вполне подошел бы в качестве конуры для крупной собаки.
Кутаясь в норковую шубку, она осмотрела ванную. Раздался новый взрыв смеха; видно было, что хохотунья всегда панически боялась зубоврачебного кресла.
– Я просто в восторге, – заливалась королева-мать. – Какая вместительная ванная, и взгляни, Лилибет, даже крючок для пеньюара есть.
Королева посмотрела на прибитый к двери крюк из нержавеющей стали. Есть из-за чего приходить в восторг – обыкновенный крючок, практичный предмет обихода, созданный с конкретной целью: чтобы на него вешали одежду.
– Лилибет, здесь нет туалетной бумаги, – шепнула королева-мать. – Где же ее берут?
Кокетливо склонив голову набок, она ждала ответа.
– Покупают в магазине, – сказал Чарлз.