Мозаика Парсифаля - стр. 89

– Лишь укротило ее, – поправил юриста медик. – И очень ненамного.

– Да. В докладе патологоанатома об этом тоже говорится, – добавил Стерн.

– Возможно, в данных печальных обстоятельствах мои слова могут показаться излишне резкими, но мы все же переоценили его возможности, – сказал Даусон.

– Ни в коем случае, – возразил Стерн. – Мы просто недооценили Хейвелока. Чего вы хотите? С момента событий на Палатине прошло всего три дня. За это время он практически уничтожил руководителя операций, распугал всю местную агентуру – никто не желает теперь с нами работать, – разгромил всю сеть. Кроме того, он через Швейцарию прислал председателю Наблюдательного комитета конгресса телеграмму, в которой обвиняет в некомпетентности и коррумпированности сотрудников ЦРУ в Амстердаме. Не далее как утром нам звонил начальник группы безопасности Белого дома. Он не знал, то ли негодовать, то ли паниковать. Оказывается, он тоже получил телеграмму, в которой говорится, что рядом с президентом работает тайный советский агент.

– Это прямой результат так называемой конфронтации Хейвелока с Ростовым в Афинах, – сказал Даусон, заглянув в записную книжку. – Бейлор об этом докладывал.

– Пол сомневается в том, что эта встреча вообще состоялась, – бросил Стерн, глядя на Миллера.

– Фантазии и реальность, – произнес психиатр. – Если полученная нами информация соответствует истине, то это означает одно: он все время перемещается между ними, не будучи способным отличить первое от второго. Но это лишь в том случае, если наши сведения соответствуют истине. Я допускаю, что в Амстердаме у нас присутствуют элементы некомпетентности, и не исключаю коррупции. Однако маловероятно, что советскому агенту удалось проникнуть в круг людей, близких к президенту.

– Мы здесь можем ошибиться и ошибаемся, – вмешался Стерн. – Ошибаются и в Пентагоне, и даже, прости господи, в Лэнгли. Но на самом верху возможности ошибки сводятся к минимуму. Я не хочу сказать, что этого не может случиться или уже не случилось, но любой человек, имеющий отношение к Овальному кабинету, включая личных друзей президента, подвергается тщательнейшей проверке. Каждый год, каждый месяц, каждая неделя из жизни проверяются под микроскопом. К самым талантливым кандидатам в сотрудники относятся будто к прямым наследникам самого Сталина. И это стало стандартной процедурой с «сорок седьмого»… – Стерн снова умолк, не договорив. Его взгляд остановился на стопке разрозненных листков, лежавших на столе перед доктором. – Хейвелок знает, – продолжил он неторопливо, взвешивая каждое слово, – на какие кнопки нажимать, к каким людям обратиться, какие шифры использовать. Даже старые шифры производят впечатление. Он может создать панику, потому что способен придать своей информации видимость подлинности… Как далеко он способен зайти, Пол?

– Не воспринимайте мои слова как истину в последней инстанции, Дэниел. Все, что я хочу сказать, во многом всего лишь гадание.

– Гадание не на кофейной гуще, а на основе познаний, – заметил юрист.

– Разве можно дать точное заключение о болезни, не познакомившись с пациентом? – продолжил Миллер.

– Это не совсем так. В нашем распоряжении есть кое-какие сведения. Фактические данные, текущие наблюдения, досье. Одним словом, вполне приличная база, – сказал Стерн.