Моя Гелла - стр. 33

– Нам с Соней. Стоит волноваться? Если ты не можешь рассказать, не значит ли это, что там что-то… опасное?

– Нет, не значит. Я хожу в старый концертный зал и провожу там время с девчонкой, которая играет на древнем рояле и поет романсы. Еще она заставляет меня танцевать вальс и периодически чинит старинный проигрыватель. Без особого успеха.

– Ясно, не хочешь – не говори.

– А что, если это правда?

– То, скорее всего, ты сошел с ума и тебе все это привиделось. Мы любим тебя, как бы сопливо это ни звучало. Но то, что ты описываешь, – какая-то чушь.

«Слышала, Гелла? Ты чушь».

– Я говорю по-английски – ты отвечаешь по-русски. Очень простая задача, проще некуда.

– А… э-э, мне кажется, я не справлюсь.

– Мне кажется, что тебе много кажется. Ты должна это уметь.

– Да, я просто…

– Как ты поступила?

– Ну не знаю… готовилась, зубрила и все такое. Я вообще думала, что я оч круто знаю английский, ну знаешь, у меня была пятерка и все такое. Ну типа. Я была лучшая в классе. А тут просто вау, я пришла такая на первую пару, и там просто все болтают капец.

– Тебе бы и русский подтянуть. – Это уже лишнее, но занятия с Олей все равно не клеятся. Я не понимаю ее, она меня.

У нас с Олей вот уже третья встреча, и она впустую каждый раз тратит тысячу рублей – уходит всегда с недовольной миной. На прошлом занятии я выяснил, что она неплохо переводит с листа простые тексты, додумывая смысл предложений, кажется, может отчеканить почти любое правило из школьной программы, но почему-то ей это совсем не помогает. А еще она любит отвлекаться и делать вид, будто мы в «одной команде», видимо, психов, друзей по несчастью. И ей совершенно неинтересны уроки.

Наверное, я выглядел так же, когда выходил из кабинета психолога и доставал фигу из кармана. Я не верю в силу психотерапии, Оля-с-сайта не верит в силу занятий английским языком. Я хотел волшебную таблетку, она хочет каждое занятие выходить с расширяющимся словарным запасом и при этом ничего не делать самостоятельно. Меня раздражает Оля так же, как, должно быть, я раздражал Эльзу. Сегодня от бестолочи особенно сильно пахнет приторной вишней, тональника вдвое больше, и глаза подведены так, что превратились в щелочки, будто тяжесть туши давит на веки. И линзы на этот раз зеленые.

– Погнали. Here we are…

– А?

– Переводи.

– А, мы уже начали?

– Да! Here we are…

– Здесь… мы?

– Tears are dripping to your lips.

– Слезы… что-то… твои губы?

– Who would ever guess.

– Кто… гесс… гесс, я не помню.

– We got here from that kiss[3].

– Мы. Поцелуй.

– Отвратительно.

– Это была какая-то песня?

– Типа того.

Оля-с-сайта беспомощно смотрит на меня, не понимая, насколько все плохо, хоть моя оценка была достаточно однозначной. От-вра-ти-тель-но.

– Ты говорил, будет несложно! – Она психует, шарит в сумке и достает крем для рук, который я тут же узнаю по запаху. Мощнейший аромат вишни и корицы бьет в нос, даже будто на языке оседает.

– Это не сложно.

– Блин, я не могу, значит, сложно!

Она говорит что-то еще, жестикулирует, мажет руки кремом и, не глядя на доску с заданиями, которую я открыл на сайте школы, утверждает, что для начала нужно давать ей такие упражнения письменно. Я же смотрю на дверь кафетерия, в которой появляется знакомая кудрявая голова.

Я, кажется, скучал…

Я, кажется, рад…