Моя Гелла - стр. 32
Ему осточертело работать, и он давно порывается уйти домой, но прекрасно знает, что там точно не станет доделывать последние страницы.
– Как успехи? – бормочет Олег.
– Тебе зачитать? – Прекращаю печатать и тру глаза. Ночь выдалась бессонной, но я не сказал бы, что когда-либо спал хорошо, так что ставлю нынешней бессоннице семь из десяти, могла бы постараться получше.
Утром понял, что мне мешала опять не спящая Соня, которая читала фанфики по Питеру Пэну до пяти утра и в восемь уже злобно взирала на меня из-за барной стойки, будто это я заставил ее всю ночь просидеть с телефоном в руках.
– Нет, благодарю. У меня к тебе вопрос.
– М?
– Почему вчера Соня подошла и спросила, где мы пропадаем по вечерам. Ты. Я. Влад.
– Надеюсь, мы пропадаем где-то по работе? – Равнодушие в моем голосе Олега не обманывает, я вижу это по его сжавшимся в кулаки пальцам.
– На какой работе могут пропадать три недоделанных переводчика вечерами? Помогать эскортницам брать с иностранцев тройную таксу? Даже представить не могу, что за дела у нас с вами такие?
Мы не смотрим друг на друга. Каждый сидит, уставившись в клавиатуру своего ноутбука, оба улыбаемся самыми нехорошими улыбками.
– Как зовут твою работу?
– Ты общаешься с Соней? А говорил, что переболел и она тебе не нравится. – И скорее всего так оно и есть, но мне нечего больше предъявить.
Олег был безответно влюблен в мою сестру пару лет, когда ей только-только исполнилось восемнадцать. Соколов кивает, и мы продолжаем печатать про быков и сварочные аппараты с удвоенной силой. Пожалуй, нас ждет великое переводческое будущее, если мы будем почаще друг друга злить.
– И я просто вечерами работаю, тебе бы тоже не мешало.
Я знаю, что прямо сейчас Олег в стадии принятия того факта, что ему платят гроши, а он хочет свое дело и много денег. Отец в его годы уже бизнес имел, это определенно повод задуматься. Любое упоминание работы, от которой он упорно отлынивает, нагоняет на Сокола тоску и агрессивное настроение, вот такой он чудак. Нет денег – плохо. Есть работа – тоже плохо. И то, что одно зависит от другого, он принимать пока отказывается. Работа мешает ему строить планы на работу получше.
Проходит не больше пяти минут, когда Сокол снова отрывается от экрана ноутбука, делает глоток чая и, откинув с лица отросшие волосы, обращается ко мне:
– И все-таки где ты пропадаешь? Нам волноваться?
– Вам – это кому? Тебе и Соне или тебе и Владу?
Влад – наш друг еще со времен школы, так и не нашедший в себе желания пойти в магистратуру вместе с нами. А потом он переехал в другой город и совсем пропал, общий чат на троих сдох, общение свелось к минимуму, а полгода назад наш друг вернулся в город с невестой и превратился в семьянина. Олег – единственный, с кем я прохожу этот путь от детского сада и до сих пор. Он пришел в мою палату, где я лежал после аварии, сел на стул и ждал, подбирая слова. Его речь была короткой и очень содержательной: «Ты пойдешь со мной дальше. Еще три года института. Я надеюсь, что мы оба повзрослеем, иначе это плохо закончится. Договорились?»
Я не знал, чем поможет нам магистратура, но согласился. А теперь мне это стало интереснее, чем ему. Он явно жалеет, что совершил тогда такой серьезный шаг. И думает, что, если бы открыл на маркетплейсе магазин с брелоками по вселенной Гарри Поттера, уже был бы миллионером.