Моя драгоценная гнома - стр. 50

- У тебя есть пара монет в потайном кармане?

- Нет…

- Тогда как достать рубашку? Снова примешься воровать?

- Я не вор, - повторила я в который раз. – Рубашку мы купим, не беспокойся.

- Купим? На что? Если только тебя продать, - не остался он в долгу, - да много не дадут.

- Ну что ты за невежа, - поругала я его. – Иди вперед, а я за тобой.

- Какую-нибудь каверзу замышляешь? – он посмотрел подозрительно, но пошел вперед не оглядываясь, всем своим видом показывая, что его высочеству нет дела до гнома.

А я растянула полы камзола перед грудью и запела:

- Малютка Трисси растила козла,

Козел оказался хорош –

Рога словно сабли, и шерстка бела,

Лучше козла не найдешь.

- Только дурацких песенок нам сейчас не хватало, - сказал Дагобер, не оглядываясь. – Прекрати пищать, твой голос бьет по мозгам, как гвоздь.

- Не ворчи, - откликнулась я, - у меня красивый голос, и песня эта ничуть не хуже любой другой.

Но был тот козел

Упрямый и злой,

Бодался и грозно

Тряс бородой.

Эх, упрямый козел!

- Сумасшествие, - вздохнул Дагобер.

Но что бы он там ни болтал, на мой камзол упали две жемчужины и алая роза. Я закрепила цветок в петлице, а жемчужины зажала в кулаке, и обогнала Дагобера, передразнивая его горделивую походку – нос задран, грудь колесом.

- Поторопись, длинноногий, - сказала я. – Если хочешь одеться и поесть чего-нибудь горячего, не ползи, как черепаха.

19. 19

Поселение оказалось гномьим, и я чуть не запрыгала от радости. Мои соплеменники посматривали на нас с эльфом опасливо, но когда я спросила, где можно разжиться одеждой, указали на лавку с обшарпанной вывеской и даже пожелали удачи.

- Видел? – ликовала я. – Гномы – это тебе не спесивцы-эльфы. Мы не станем задирать чужаков или гнать их, если они попали в беду.

Дагобер благоразумно промолчал и поспешил укрыться от любопытных взглядов за стенами лавки.

Внутри было темно, и только светильничек скупо освещал прилавок и пустые полки.

- Есть тут кто? – позвала я, и после третьего оклика показался седой согбенный гном с хитрющей физиономией и бородой, перевязанной почти у основания красной шелковой лентой.

- Сударики-господарики! – захихикал он, потирая руки. – Чего изволите?

Судя по ночному колпаку, красовавшемуся у него на голове, лавочник только-только вылез из постели. Но меня это не смутило, и я сразу приступила к переговорам, напустив на себя важный вид:

- Этот господин, - я кивнула на эльфа, - попал в переплет. Видишь, даже рубашку украли. Но если поможешь его одеть, заплатим щедро. Расплатимся вот этим, - и я положила перед лавочником жемчужину.

Он долго рассматривал ее, не прикасаясь, а потом взял и осторожно покрутил в пальцах.

- Настоящая? – спросил он с придыханием.

- Ты же чувствуешь ее вес, - сказала я. – И разве гном станет обманывать гнома? 

- Не станет, не станет, сударчик мой! – заверил меня лавочник с горячностью, и жемчужина тут же исчезла в его желтой костлявой руке. Он оглядел эльфа, прищурив один глаз, и защелкал языком: - Такого размера у нас не найдется, но можно будет надставить рукава…

- Дай что-нибудь сейчас, чтобы ему прикрыться, - сказала я, - а к завтрашнему дню сообрази рубашку или что-нибудь в этом духе. Неприлично господину щеголять голым брюхом.

- Неприлично, - хихикнул лавочник и исчез в боковом дверном проеме. Мы ждали недолго, и вскоре гном притащил нам жилетку, в которую можно было завернуть двух меня.